Батюшка. Божий спецназ - Михаил Серегин

– Не только в этом, – замялся Белоусов, и священнику показалось, что он даже чуть покраснел. – Я хотел бы рассчитывать на вас, отец Василий, как на человека в хорошей физической форме, имеющего определенные бойцовские навыки. Вы меня понимаете?

– Павел Борисович, надеюсь, вы мне не предлагаете по ночам с вами патрулировать село или сидеть в засадах?

– Рогов, – со значением сказал участковый, – мне намекнул, что вы вроде как в спецназе в свое время служили?

– Павел Борисович, – напомнил отец Василий, – я священник. Догадываюсь, что в подобных ситуациях у вас в органах существуют определенные инструкции, которые предписывают те или иные действия. Как-то: мобилизация общественности, оповещение населения, даже привлечение охотников с оружием, если придется задерживать или преследовать. Он ведь особо опасный преступник, как я понимаю. Человек, имеющий оружие, даже охотничье, при задержании может стрелять на поражение.

– Все правильно, все так, – замялся участковый.

– Могу вам пообещать, что при стечении обстоятельств я не останусь в стороне и приму все меры к задержанию преступника, – строго сказал отец Василий. – Но большего от меня не требуйте, сан не позволяет.

Белоусов смутился и стал поспешно прощаться, ссылаясь на срочные дела. Отец Василий смотрел на молодого лейтенанта и думал, что тот, пожалуй, боится. Может быть, не самого преступника, не того, что придется встретиться с ним один на один, а, скорее всего, боится не справиться, упустить, если тот появится в Верхнеленском. Опять гордыня, вздохнул священник. Не о людях думаешь, участковый, а о себе самом. Когда Белоусов уже шагнул к двери, отец Василий остановил его:

– Павел Борисович, если на этого уголовника подняли всю информацию, так, может, и фотография есть? Оставили бы мне ориентировку для ознакомления.

– Эх, в самом деле! Что же это я забыл-то, – спохватился участковый и полез в свою черную папку. – Вот, возьмите.

Отец Василий взял в руки листок бумаги с текстом и довольно крупной ксерокопией фотографии в верхней части. Когда он глянул на фотографию, то, не успев прочитать и строчки, сразу узнал этого человека. Состояние, в котором находился священник, обычно называют «как обухом по голове». Вот и забудь прошлое, вот и расстанься с ним. А оно взяло и напомнило о себе, даже догнало и нашло в этом далеком селе на юго-западе Якутии, в тысячах километров от берегов Волги. Вот откуда это чувство тревоги, которое не покидало отца Василия в последние дни, вот что его так беспокоило. Великая вещь – интуиция.

– Сядьте, Павел Борисович, – совершенно незнакомым участковому голосом приказал священник. – Все гораздо хуже, чем вы думаете.

Белоусов недоуменно уставился сначала на отца Василия, потом на листок в его руках.

– Что… хуже? – севшим от волнения голосом спросил лейтенант.

– Теперь уже все хуже, – ответил отец Василий и положил листок на стол перед собой. – Я этого человека знаю, и он меня прекрасно знает. Думаю, он не откажется от того, чтобы свести со мной счеты. Значит, выжил Женя Чичеров, он же Чичер. Да, за такое количество фальшивых долларов, которыми он умудрился наводнять страну в течение многих лет, ему наверняка впаяли очень большой срок…

И отец Василий, задумчиво глядя в окно, стал рассказывать. Как несколько лет назад у него не осталось иного шанса спастись самому и задержать преступника, как только бросить гранату за угол. Было это на самом верху, на техэтаже городской администрации. Как пояснил отец Василий, тогда он еще учился быть священником, тогда его еще одолевали сомнения, что, кроме силы, ничто не сможет победить другую силу, злую.

Рассказал он и всю историю с самого начала, как однажды старшина Чичеров и ефрейтор Бачурин вместе со своим подразделением внутренних войск зачищали один из аулов. Как обнаружили у некоего полевого командира очень совершенное оборудование для производства фальшивых долларов, запасы бумаги и красителей. Но, самое главное, у полевого командира была качественная матрица, делавшая оттиск неотличимым. За этим полевым командиром и его техникой давно гонялась ФСБ. Вот тут и сработала у Чичера потаенная страсть не только к наживе, но и к власти над людьми. А такую власть ему могли дать только деньги. Благодаря тому, что Бачурин был поваром, им удалось, закамуфлировав оборудование под столовское, каким-то чудом переправить его через все блокпосты и не привлечь внимания особиста. А потом они развернулись в Усть-Кудеяре.

Все было у Чичера и его помощника Бачи – деньги, власть и упоение от собственной безнаказанности, от того, что от них зависели другие. А ведь от Чичера уже стал зависеть и другой криминал, пошел передел сфер влияния. И на этом взлете отец Василий Чичера остановил, лишил сразу всего в одно мгновение. На то, что Чичер ему это простит, священник не надеялся. Злобен был Чичеров, злобен и жаден. Скорее всего, жажда мести пересилит в нем все, даже здравый смысл.

– Вот так вот, Паша, – перешел на «ты» отец Василий. – Поставь себя на его место. Забрался он в глухую тайгу, зажал его спецназ, и смерть перед лицом витает, а тут я, во всей своей красе. Возникаю, как по волшебству, и веду душеспасительные речи. Вот он, как змей, и ухитрился исчезнуть. Я думаю, что спасся он оттуда, из оврага, только благодаря злобе и жажде мести.

– Теперь понятно, почему этот побег удался, – сказал наконец Белоусов. – А то все не могли никак понять. Оказывается, у них был свой спецназовец с навыками. Хитрый и опытный.

– А чего они вообще-то побежали?

– Костяк группы составляли преступники с очень большими сроками, это же была спецзона. У кого-то была возможность на воле заиметь нормальные документы и легенду, чтобы легализоваться. Или за границу дернуть. Вот они и подбили на побег еще несколько человек, не таких заметных в уголовном мире. Теперь понятно почему.

– Конечно, – согласился священник. – Большой группой скрыться сложнее, и это удивляло преследователей. Потом оказалось, что беглецы заранее предусмотрели ход с разделением группы. Организаторы побега сразу предполагали, что, разделив группу, они подставят своих же подельников. Тех, конечно же, переловят по одному, по двое. Но пока ловят, костяк уйдет глубоко в тайгу и там растворится. Вот для этого они предусмотрительно подбили на побег «консервы» – парня, которого потом съели.

Участкового передернуло от этого, но он воздержался от комментариев.

– Если бы Фистенко не заподозрил чего-то, то преступники бы так и ушли, – продолжал размышлять вслух священник. – Может, Чичер специально вел своих дружков в Верхнеленское, чтобы отсидеться у Гусева? Может, он же его и убил.

– Смысл? Гусев для него – возможность тихо и надежно отсидеться в тепле и сытым, а не мотаться по тайге, рискуя каждый миг нарваться на поисковые группы спецназовцев.

– А если Гусев отказал ему в помощи? – возразил отец Василий. – Или не отказал, но Чичер уже ушел из села, а перед уходом избавился от свидетеля?

– Рано ему еще уходить. Самый розыск пошел, когда выяснили, что один еще на свободе.