Авдотья и Пифагор - Ребекка Уинтерз

А у Наташки с Лешиком тем временем случился великий облом: Наташкина мама подала заявление в милицию по поводу изнасилования ее несовершеннолетней дочери.

Наташка пришла в ужас. Она любила свою маму, естественно, но и с Лешиком они были уже почти как муж и жена. Любовь, несмотря на многочисленные преграды и предостережения, не проходила — зато тюрьма, в которую она готова была пойти ради любимого, этому самому любимому засветила вполне отчетливо (Наташке только-только исполнилось пятнадцать).

Ее мамаша была готова доказать высокому суду, что факт половых отношений наступил еще раньше. А Лешик, по ужасному совпадению, оказался на два с лишним года старше ее — в свое время ребенок лечился от костного туберкулеза и пошел в школу позже.

Так что перспектива сесть — и надолго — замаячила вполне реальная.

Наташка сделала все, как обещала. Пожертвовала самым дорогим, что у нее имелось.

В итоге, по условиям сделки с мамашей, Лешик вычеркивался из ее жизни, а мать отзывала свое заявление. Но даже в таком жестком варианте все быстро не кончилось, так как сексуальное насилие над несовершеннолетней нельзя просто взять и закрыть по соглашению сторон. Лешик почти год ходил в прокуратору как на работу. И, к его чести, вовсе не собирался отказываться от любимой.

Он оказался просто ошарашен, даже раздавлен, когда узнал, что она отказалась от него.

Ромео и Джульетта по накалу страстей могли отдыхать. Там, когда все пошло не по их сценарию, — взяли да выпили яду; по большому счету — единственный неприятный момент во всей волшебной истории.

Здесь было гораздо хуже. Наташке пришлось демонстративно отвергнуть Лешика, иначе бы он от нее не отступился и загремел бы таки в тюрьму ни много ни мало — лет на семь.

Поначалу «Ромео» был эмоционально оглушен случившимся, долго не мог поверить, искал встреч и объяснений. Когда же осознал — мгновенно и безумно женился чуть не на первой встречной.

Наташка в ответ тоже попыталась как-то закрыть зияющую в душе дыру.

Нет, стопудово, итальянско-шекспировским знаменитостям было куда проще — по крайней мере, им не пришлось дальше жить после того, как их история логично завершилась.

Наташка похлюпала носом, высморкалась и успокоившись, продолжила свое куаферское дело. Впрочем, обычное спокойное расположение духа к ней так и не вернулось. Дуняша расстроилась и за подругу, и немного за себя: обычно именно она искала в салоне душевного утешения.

– Слушай, может, у тебя какие проблемы? — осторожно спросила она.

– Особых нет, — вздохнула Наташка. — Разве что неудачно сходила на вечеринку.

– В каком плане? — не поняла подруга.

– Ты Ленку Демакову помнишь?

– Из «В» класса?

– Точно.

– А разве ты с ней контачишь? — удивилась Дуняша. — Она в школе сильно шалавистая была.

– Она и сейчас такая, — невесело усмехнулась Наталья.

– А как ты с ней оказалась?

– Случайно встретились в кафешке. Слово за слово… знаешь, интересно пообщаться с тем, кого не видел четыре года.

– Интересно, — согласилась Дуняша. — А при чем тут вечеринка?

– За соседним столиком сидели три парня, довольно приличного вида. Веселые, спортивные. Ну, Демакова была в ударе.

– Она умеет, — согласилась подруга.

– Короче, когда стали прощаться, уже на улице, они потащили ее в машину. Ленка сопротивлялась, но как-то не очень резко. Я стояла как идиотка. Полицию звать — они вроде как ржут вместе с Ленкой, бросить ее одну — не по-человечески. В общем, села с ними.

– Господи, — напряглась Дуняша, уже представляя, что будет дальше. — А сбежать нельзя было?

– Они прямо во двор заехали, уже где-то под Москвой. В машине вели себя нормально. Знаешь, просто неудобно ни с того ни с сего орать.

– Согласна, — вздохнула Дуняша. — Но лучше уж орать.

– Теперь я тоже так думаю, — согласилась Наталья. — Они нас только утром выпустили. А ночью еще двоих, таких же упырей, вызвонили, сделали друзьям подарочек. — В Наташкиных глазах сверкнули слезы.

– Наташка, милая моя! — расстроилась, сама чуть не плача, Дуняша. — Слушай, тебе денег не надо? Мне сегодня Станислав Маратыч от щедрот отвалил.

– Спасибо. Я Валентина напрягла, он не знает, по какому поводу. Анализы сдала. Слава богу, вроде без последствий пока.

– Господи, какие же твари! — Обычно спокойная Дуняша была вне себя от злости на подлецов и боли за подругу.

– Да уж, — потихоньку успокаивалась Наталья. — Не дай бог тебе, Дунька, такое испытать.

Вот теперь заплакала Дуняша. Да как! Наталье пришлось поплотнее прикрыть дверь в кабинет — на Рублевке и стены имеют уши.

– Что с тобой, Дунь? — склонилась она над подругой. — Что случилось?

– Я — испытала, — ответила та.

Наталья все поняла сразу.

– Когда? И почему в себе держишь?

– Помнишь день рождения Марата? — тихо спросила Дуняша.

– Конечно. С настоящим джазом, круто было. Я впервые такое видела. Вы тогда вроде поссорились с Пифом, и он ушел раньше.

– Мы не ссорились. Его Маратов отец послал за какими-то лекарствами. Вы танцевали в большом зале, а Марат меня позвал показать журналы по дизайну.

– Марат? — ужаснулась подруга. — Он тебя изнасиловал?

– Мы зашли в комнату, он закрыл дверь и стал приставать.

– А ты?

– Понимаешь, все, как ты говоришь. Орать было как-то дико, к тому же… он не то чтоб мне сильно нравился, но на него все девчонки обращали внимание, ты ведь помнишь. Я сказала ему, что не хочу так.

– А он?

– Он проверил замок на двери, — усмехнулась Дуняша, — а потом просто бросил меня на пол, на ковер. Я в ту комнату до сих пор заходить не могу. Тошнить начинает.

– Ужас, — прокомментировала Наталья. — Вот же скотина!

– Он очень сильный, ты не представляешь просто. Было ужасно больно, обидно и противно. А еще я боялась, что вернется Пиф и они друг друга поубивают.

– И ты никому не рассказала?

– Нет. Проревела у них в туалете. Потом Марат на отцовской машине отвез меня домой и по пути сделал предложение.

– Романтично, — оценила подруга. — А Пиф так ничего и не знает?

– Нет, конечно. Зачем ему лишние страдания?

– А я думала, ты все же Марата любила, ну, хоть немного.