Зачем нужен муж? - Клаудиа Кэрролл

Вдруг раздается стук в дверь.

— Господи ты боже мой, опять меня прервали на полуслове. Кто там? — интересуется Джейми.

— Наверно, соседка снизу, Мойра Бреди, с жалобами. Она вечно колотит в дверь, когда я хожу на каблуках по паркету. Отключайся, а я перезвоню, когда отделаюсь от головомойки.

— Давай по-быстрому расправляйся с миссис Бреди, старой леди, и перезванивай. Пока она тебя терзает, думай о том, что я тебе расскажу. Подсказка — «айсберг», ты еще и половины не услышала.

Я скидываю туфли и на цыпочках прокрадываюсь по коридору, готовясь к нападению.

— Простите, пожалуйста, миссис Бреди… — выпаливаю я, открывая дверь.

Но это не миссис Бреди. За дверью стоит совсем другой человек — единственный, у кого еще есть ключи от подъезда.

Тот, чье имя навсегда останется неизреченным.

— Эмилия, — произносит он.

Мне пришлось уцепиться за дверной косяк, чтобы не сползти на пол.

— Я понимаю, ты, наверное, хочешь захлопнуть дверь у меня перед носом, и не виню тебя, но…

«Перестань открывать и закрывать рот, — командует мой внутренний голос. — Ты выглядишь, как спятившая аквариумная рыбка».

— …это потому, что… тебе следует кое-что узнать.

В моей голове со скоростью света проносятся четыре возможные причины его появления у меня в коридоре:

а) у него неизлечимая болезнь, и ему осталось полгода жизни;

б) о господи, еще того хуже! У него неизлечимая болезнь, которую он передал мне, и теперь мне осталось полгода жизни;

в) он вернулся за своими компакт-дисками (от которых я с удовольствием избавлюсь, потому что это преимущественно Леонард Коэн и Джонни Кэш, музыка типа «простите, я сейчас вскрою вены»);

г) страшно подумать. Он вернулся из Йоханнесбурга… потому что, ох, скучает по мне? Не может без меня жить? Любит меня? Хочет меня вернуть?

Потрясающе, все четыре раза не угадала.

— Эмилия?

Я все еще не могу ему ответить.

— Эмилия, очнись!

— Что?

— Прости, опять ты витаешь в облаках, а я знаю, как долго могут длиться твои грезы. Можно войти?

Безмолвно, на автопилоте, я провожу его по коридору в гостиную. Он шумно плюхается в свое любимое кресло, словно никуда и не уходил.

Мне наконец удается выговорить:

— Я еще не сказала «располагайся, чувствуй себя как дома».

— Извини, извини. Сила привычки.

— Ничего, нормально.

— Приятно тебя видеть, Эмилия. Ты хорошо выглядишь.

— Хорошо.

Боюсь, это прозвучало резко, но я не актриса и в данный момент не могу себя заставить расточать бессмысленные вежливые фразы и вести светскую беседу. Откровенно говоря, я предпочла бы видеть его в инвалидной коляске, а не в моей квартире, словно он заслужил уютные, теплые тапочки, кресло у камина и теплый прием с подачей традиционного ирландского жаркого, восхитительным сексом и прогулкой до дома.

После неловкой паузы, когда до него, видимо, дошло, что торжественного приема он не дождется и я не побежала закалывать и совать в микроволновку упитанного тельца в честь его возвращения, он наконец перешел к делу.

— Понимаешь, Эмилия, я должен сказать тебе кое-что, потому что не могу допустить, чтобы ты услышала это от кого-нибудь другого.

Неизлечимая болезнь?

— Просто… — глубокий вздох от самого сердца — видишь ли, это гораздо труднее, чем я думал…

— Тогда начни с конца.

— Хорошо, хорошо. Дело в том… ну, мы с тобой расстались, но…

О боже, я не верю своим ушам. Неужели он действительно пытается таким окольным способом сообщить, что хочет вернуться ко мне?

Меня осеняет еще один сон наяву, на этот раз несбыточные мечты сбываются… Он пресмыкается передо мной — умоляет меня о прощении — торжественно клянется никогда больше не огорчать меня… далее — мы счастливо воссоединяемся, поработав над своими недостатками, и обновляем свою любовь, обнимаясь в каюте первого класса огромного пассажирского лайнера, летящего на острова Фиджи… Я долго практиковалась именно в этом полете фантазии, главным образом потому, что в первые черные дни тоски после нашего разрыва я отводила душу, воображая разнообразные сценарии, в которых он неизменно приползал на коленях с извинениями.

— Как я могу искупить все зло, что причинил тебе? — бормочет он, пока мы распиваем коктейли с шампанским в необъятном бассейне, глазея на бирюзовый океан нашего тропического рая…

— Я женюсь.

— Извини, что ты сказал?

— Эмилия, я знаю, что это будет для тебя ударом, но, пожалуйста, пойми меня, я действительно хотел быть первым, кто тебе скажет.

— Ты женишься? Я не ослышалась?

— Да.

— Но ты говорил, что ни за что не хотел бы жениться, ни на мне, ни на ком другом, никогда. Ты говорил, что рожден быть одиноким и хотел бы им оставаться. Ты говорил, что хотел бы провести остаток своих дней один, на своей ферме в окрестностях Города длинных ножей. Прошу прощения, я имею в виду Йоханнесбург. Извини меня за напоминание, но, пожалуйста, пойми, что именно это сейчас и приходит мне на память. Я провела кучу времени, размышляя на эту тему. Учитывая, что это была главная причина нашего разрыва.

— Знаю, знаю, я это говорил, и это была правда. Тогда. В то время. А потом я встретил Поппи.

— Поппи? Ты женишься на женщине, которую зовут Поппи?

Я смутно понимаю, что повторяю за ним каждую фразу, словно Дастин Хоффман в фильме «Человек дождя». Ну и что? Мне все равно.

— Она чудесная девушка; я думаю, она тебе понравится, когда вы встретитесь.

Господи помоги, так вот почему он здесь! Решил пригласить меня на свадьбу?!

— Конечно, она намного моложе тебя и твоих друзей…

— Сколько ей лет?

— Двадцать три. Она только что окончила колледж.

У меня начинает кружиться голова.

— Понимаешь, она непохожа на тебя, Эмилия. Она не гонится за сногсшибательной карьерой. Она просто хочет выйти замуж и завести семью. Простые радости жизни, вот и все. Встреча с Поппи заставила меня понять, что мне эти вещи тоже нужны. Это женщина, которой нужен домашний очаг.

Я чувствую себя так, будто у меня под ногами разорвалась бомба. Когда я наконец обретаю дар речи, мой голос звучит еле слышно, словно доносится из-за соседней двери.

— Но… но… все это было нужно и мне. И нужно до сих пор.

— Я так не думаю, Эмилия. И никогда так не думал. При всем моем уважении к тебе, должен сказать: ты настолько независима и увлечена карьерой, что у тебя не остается времени на партнера. Когда мы были вместе, я всегда отмечал, что на первом месте у тебя друзья, на втором — важная работа на телевидении, а я последний по списку. У Поппи я, по крайней мере, всегда буду на первом месте.