Партизаны Столетней войны - Владислав Колмаков

Ги де Лаваль

Волновался ли я перед этой встречей? Да, волновался. Еще как волновался! Весь город был пропитан слухами об этих загадочных незнакомцах из далекой Руси, которые с маленьким отрядом разбили огромную армию англичан. По слухам, англичан было раз в двадцать больше. Но шевалье Андрэ и Мишель не испугались. Они напали на врагов и победили, не понеся никаких потерь. И это было удивительно. Никто во Франции не одерживал такой блестящей победы. Я бы о таком точно знал. Баллады менестрелей я люблю слушать. О рыцарях, героях и войнах прошлого. И знаю, что ничего такого там нет. Поначалу я не очень-то поверил во все эти россказни. Народ любит преувеличивать. Но потом я увидел пленных англичан и людей, их победивших. И победителей было мало. Очень мало. Да и гора доспехов и оружия, захваченных у англичан, меня тоже впечатлила. Их было также очень много. И в тот миг я почувствовал себя участником легендарного мифа. Такого, о котором потом напишут песни менестрели со всей Франции. И я понял, что мне надо делать. Я должен во что бы то ни стало стать членом этого удивительного отряда и отправиться вместе с ними навстречу подвигам и славе. Я должен вместе с ними стать легендой. Чтобы потом через много лет менестрели вспоминали и мое имя тоже, когда будут петь об этих славных днях. Хорошо, что граф д’Аркур согласился за меня похлопотать перед шевалье Андрэ. Сам бы я не осмелился к нему подойти. И уж тем более не стал бы проситься к нему в оруженосцы. То, что у него нет оруженосца, я узнал заранее. Иначе не просил бы господина Жана мне помочь. С шевалье Андрэ я встретился только через два дня. Зря я так волновался. Он оказался дружелюбным и простым в общении. Как-то быстро мы с ним разговорились. О моей жизни. О моем отце, умершем семь лет назад от чумы по возвращении из паломничества на Святую Землю. О матери, томившейся в нашем родовом замке под английской осадой. О моем младшем брате, который сейчас был при дворе дофина Карла. О том, что моя семья сейчас потеряла почти все свои владения, захваченные проклятыми англичанами. И о моей ненависти к англичанам мы тоже говорили. Я ничего не стал скрывать от моего будущего сеньора. О моем отношении к простолюдинам мы тоже поговорили. Шевалье Андрэ меня строго-настрого предупредил, что не допустит никакого пренебрежительного отношения к своим бойцам с моей стороны. Никакой аристократической дурости и спеси он не потерпит. И если я хочу стать его оруженосцем и служить под его командованием, то должен буду выполнять все его приказы и приказы людей, которых он назначил на командные должности. И еще он меня предупредил, что его отряд будет воевать не так, как это принято делать во Франции. Они будут бить англичан и их союзников, используя любые методы. Даже не самые честные и благородные. Мол, так у них там на Руси воюют с врагами. И если меня что-то из вышеперечисленного не устраивает, то мне не стоит становиться его оруженосцем и вступать в их отряд. Он дал мне время, чтобы подумать. Но я раздумывал не долго. Я уже для себя все решил. Я хочу быть вместе с этими загадочными чужеземцами. Хочу воевать так же, как и они. Хочу бить англичан так же, как и они. Я стану оруженосцем господина Андрэ. И ради этого я вытерплю все что угодно. Я согласен! Это моя судьба! Я войду в легенду!

– Это что такое? – спросил Мишка, легонько пиная лежавшую на каменном полу конструкцию.

– Это пушка, господин Мишель, – угодливо изогнувшись, ответил начальник городского арсенала, которого звали Франсуа Бонье. – У нас их еще называют бомбардами, господин.

– Это пушка? – возмутился Мишка, презрительно фыркая. – Ты что нам тут какую-то дичь втюхиваешь? Нормальную пушку покажи, а не это недоразумение.

– Тише, Гризли, – пытаюсь я успокоить своего недовольного товарища. – А что ты тут хотел увидеть? Самоходную гаубицу, стреляющую высокоточными боеприпасами?

– Было бы неплохо, Рык! – буркнул Мишка, повернувшись ко мне. – Это же хрень какая-то, а не пушка. Где колеса и нормальный лафет, я вас спрашиваю? Где заряжание с казны? Эту бандуру придется с дула заряжать. Ты представляешь хоть, какая у нее скорострельность?

– Ага, а может, тебе еще и морду вареньем намазать? – перебиваю его гневные вопли я. – Бери, что дают. Сейчас тут все пушки такие вот убогие. Средневековье, одним словом.

– Это очень хорошая бомбарда, господа! – робко вклинился в нашу перепалку Франсуа Бонье. – Испанская. Привезена из Кастилии. Сейчас это одна из самых лучших пушек в Европе. Даже у тех же итальянцев бомбарды похуже, чем у испанцев. Из этой бомбарды практически не стреляли. Ствол у нее абсолютно новый. Я сам проверял.

– Проверял он, – пробурчал все еще недовольный Гризли. – Ты что, так уж хорошо в пушках разбираешься?

– Да, господин Мишель, – ответил начальник городского арсенала, подобострастно глядя нам в глаза. – Немного разбираюсь, чтобы полное барахло не покупать. А то ведь среди купцов сплошные жулики встречаются. Легко могут и обмануть. Я эту бомбарду сам лично покупал у почтенного Мигеля Родригеса, купца из Каталонии. Сам все проверил. Мигель меня ни разу не обманывал. Всегда качественный товар привозил.

– Хм, Франсуа, а ты сам-то из этой бомбарды стрелял? – интересуюсь я, рассматривая этот раритет антикварной артиллерии.

– Что вы, господин Андрэ, не стрелял конечно же, помилуй Господи! – в страхе всплеснул руками наш собеседник. – Это же страх божий все эти бомбарды. Я из них стрелять не умею. Да и никто в гарнизоне города Ле-Ман не умеет это делать. Вот и лежит эта пушка в арсенале без дела уже два года. Я как-то пытался поговорить о ней с господином капитаном. Но он наотрез отказался прикасаться к этой дьявольской штуке. И все остальные воины нашего города этого делать не хотят. Боятся.

– Значит, не стрелял, говоришь, – снова набычился Мишка, надвигаясь на съежившегося француза, как советский танк на Финляндию. – И как же после этого ты хочешь нам продать эту бомбарду? А вдруг она бракованная? Возьмет и взорвется при выстреле. С пушками такое часто случается, если там есть брак в стволе. И у тебя хватает наглости требовать с двух благородных шевалье аж пятьдесят ливров за эту бракованную бомбарду? Чтобы мы тебе заплатили, а потом нас убило при взрыве? Хочешь нам подсунуть непроверенный товар? Как-то это не по-христиански.

– Что вы такое говорите, господин Мишель? – залепетал сбитый с толку Франсуа Бонье. – Я ни о чем таком даже и не думал.

– Не думал, значит? – грозно нахмурился Гризли. – А ты докажи.

– Как? Как доказать, господин Мишель? – встрепенулся начальник арсенала.

– Мы твою бомбарду сейчас испытаем, – зловеще произнес Мишка, хлопнув Франсуа Бонье по плечу так, что тот присел от неожиданности. – В деле испытаем. Устроим ей пробные стрельбы. Так уж и быть. Я сам заряжать буду эту бандуру. А вот стрелять уже тебе придется. Вот и проверим, разорвет ли ее при выстреле или нет.

– Помилуйте, благородные шевалье! – завопил Франсуа, падая на колени. – Не надо! Я не могу стрелять из бомбарды! У меня жена и дети. Трое! Мне нельзя стрелять! Нельзя семью без кормильца оставить! Пощадите!