Говорят, под Новый год... - Юлия Монакова

– Ту матрац! – воскликнул он приветственным тоном вместо «здрасьте». – Ту матрац? – повторил он уже с вопросительной интонацией. – Ту матрац!!! – завопил им вслед оскорблённо, поняв, что его товар клиентов не интересует.

– Ту матрац, – Мишка извиняющимся голосом повторил его фразу, скорбно развёл руками и трагикомично вздохнул. Вера согнулась пополам от хохота. Всё-таки, Мишка был невероятно артистичным.

Они подошли практически к самой границе между водой и сушей и остановились, завороженно вглядываясь в морской горизонт.

– Эх, жаль, что не поплаваешь… – привычно вздохнула Вера, любуясь простирающейся перед ней водяной стихией.

– Чи-чи! Дунат-дунат! – раздалось у них за спинами, и оба подскочили от неожиданности.

– Чи-чи! Дунат-дунат! – крик повторился. Это верещал торговец какими-то сладкими плюшками. Он меланхолично брёл по песку, выискивая взором праздношатающихся туристов, и быстро-быстро проговаривал название, судя по всему, своего угощения. Сейчас он почти вплотную приблизился к ним и опытным взглядом пытался определить, стоит ли тратить на этих чудиков своё время.

– Нет, спасибо, дружище, – серьёзно сказал ему Мишка. – Сегодня как-то не хочется ни чи-чи, ни, тем более, дунат-дунат.

– Русский? – обрадовался торговец. – Русский – харащо! Красота! Кристина Орбакайте! – он торжествующе ткнул пальцем в Веру. Та приосанилась.

– Орбакайте, ага, – покладисто согласился Мишка. – Ты иди, брат. Звезда на отдыхе… Отдыхает, понял?

– Чи-чи? Дунат-дунат? – с угасающей надеждой предложил торговец, потрясая своими плюшками перед носом у «Кристины Орбакайте».

– Нет, спасибо, – ответила ему она по-французски.

– Вы два бандитос, – вздохнул торговец и поплелся восвояси.

– Интересно, откуда они знают Орбакайте? – фыркнул Мишка. – Она к ним приезжала?

– Отчего ты не общаешься с ними по-французски? – поинтересовалась Вера. – У тебя же вполне приличный разговорный язык. Или тебе нравится играть перед ними дурачка?

– Да ну, – он сморщил нос, – так интереснее и смешнее. К тому же дураков местные любят больше.

Немного помолчали, глядя на море. Вера закрыла глаза и вслушивалась в шум волн. «Пусть всё непременно будет хорошо, – загадала она про себя. – Я обязательно буду очень счастлива. Вернее, мы с Мишкой будем счастливы. И со Стёпкой я смогу видеться… И он, когда подрастёт, поймёт меня и не осудит…»

– Чи-чи! Дунат-дунат! – продолжал покрикивать торговец, нацеливаясь на очередную новую жертву.

– Слушай, не знаю, как насчёт моря, но вот эти вопли точно отгоняют все посторонние мысли! – усмехнулась Вера. – У меня в голове сейчас вообще нет никакой информации, кроме «чи-чи, дунат-дунат»!

– Ну всё, дорогая, – смеясь, заявил Мишка, – отныне я даю тебе партийную кличку Чи-чи! А ты, в свою очередь, можешь хоть сейчас исправить моё имя на «Дунат-дунат» в телефоне!

– Так и сделаю, – Вера достала мобильный и с самым серьёзным выражением лица вписала туда его новое прозвище.

Мишка оказался прав – настроение у неё и впрямь улучшилось. То ли морской воздух сделал своё дело, то ли волшебное присутствие рядом любимого человека. Она снова расслабилась и попыталась полностью отдаться отдыху и развлечениям, которые сулил им Тунис.

Пригород Сиди-Бу-Саид произвёл на обоих волшебное впечатление.

– Город творческой интеллигенции, – объяснил гид, простирая руку в сторону выкрашенных строго в белый и синий цвета зданий.

– Ну нет, – Вера замотала головой. – Это город-гжель!

Она обожала гжель, и даже собрала приличную коллекцию посуды, над которой буквально тряслась. Её бывший муж в приступе отчаяния и бешенства расколошматил всю эту сине-белую красотищу вдребезги, и Вера потом долго плакала…

– Цвета символизируют небо, солнце и море, – продолжал шпарить гид заученными фразами из Википедии. – Это андалузский стиль, и барон Рудольф Д’Эрланже долго и упорно бился за его бережное сохранение. В 1915 году это было утверждено законодательно – все дома в городе Сиди-Бу-Саид должны краситься только в синий и белый…

После обзорной экскурсии гид милостиво отпустил туристов погулять – вернее, пройтись по торговой улице, чтобы закупиться сувенирами. Вере, уже познакомившейся в Египте с приставучими лавочниками-арабами, не были в диковинку многочисленные зазывания с обеих сторон улицы. Мишка же до этого путешествовал лишь по Европе, поэтому подобный горячий напор его и обескураживал, и одновременно смешил.

– Русский, привет! – неслось в их сторону из дверей каждого магазинчика. – Как деля? Харащо? Супер! Русский, зайди смотреть! А-А-А! Нету динар? Русский, бандит ты!

Вера задумала купить себе сумку из верблюжьей кожи и, увидев кожевенную лавку, затащила туда Мишку, чтобы взглянуть на товар. Расторопный торговец сразу же подлетел к ним и надел Вере на шею какой-то убогий резиновый кошелёк на ремешке.

– Подарок! – заверил он по-русски, тоже каким-то безошибочным чутьём угадывая в этой паре жителей великой и могучей страны.

– Да не надо… Что вы, спасибо, не стоит! – смутилась Вера.

– Подарок, бери, бери! – замахал руками тот. Затем выудил из-под прилавка маленькую плитку шоколада, бесцеременно засунул её в этот самый кошелёчек, что повесил Вере на шею, и великодушно откомментировал:

– Кущяй!

Осмотрев ассортимент сумок, Вера ничем особо не прельстилась и не очаровалась.

– Неудобно как-то уходить, – шепнула она. – Он был очень любезен, а мы…

– Ой, не бери в голову, – отмахнулся Мишка. – Это же, судя по всему, его фирменная фишка, после которой многим неудобно уйти без покупки. Спасибо, друг! – громко обратился он к лавочнику. – Нам ничего не надо, до свидания.

Дальше произошла немая сцена – торговец обиженно выкатил нижнюю губу коромыслицем (точно так же, как выкатывал Стёпик, когда ему отказывали в очередной шоколадной конфете), молча подошёл к ним, снял с Вериной шеи «подарок» и уселся грустить за прилавок.

– Занавес! – резюмировал Мишка, хохоча.

Пешеходная улица заканчивалась знаменитым на весь мир «Café des Nattes» – оно же «Кафе на циновках». Ну, вернее, в том, что кафе известно во всём мире, пытался убедить их неугомонный гид. Столь популярный в Тунисе мятный чай с кедровыми орешками впервые был заварен именно здесь. К тому же интерьеры кафе с его зелёно-красными колоннами и пёстрыми циновками промелькнули не менее чем в десятке фильмов. Посетителей здесь заставляли снимать обувь и усаживаться по-турецки перед низенькими мраморными столиками – короче, вкусить восточной экзотики можно было по полной программе.

На самом деле, Вера с Мишкой даже не сразу сообразили, что это и есть то самое знаменитое кафе – на нём отсутствовала вывеска. Видимо, предполагалось, что слава этого местечка так велика, что не требует дополнительных указателей. Впрочем, в «Кафе на циновках» они не стали долго задерживаться – выпили по чашечке местного кофе с апельсиновой цедрой и отправились гулять дальше. Сам городок располагался на холме Джебель-Манар – поэтому Вера с Мишкой добрели до его вершины и долго стояли на высоте ста тридцати метров над уровнем моря, держась за руки, любуясь предзакатным пейзажем. Сверху открывался прекрасный вид на яхтенный порт и Тунисский залив, а вдали можно было различить развевающийся над президентским дворцом флаг.