Прелестная дурнушка - Сара Крейвен

– Боюсь, меня не устроит пара часов общения с собственным сыном раз в две недели. Я наблюдал такое в некоторых семьях, и мне это не понравилось. Мой ребенок будет иметь прочный дом, и заботиться о нем будут оба родителя. Поскольку значение имеет благополучие ребенка, наши с тобой чувства отходят на второй план.

– А что будет, когда ребенок подрастет и поймет, что он – единственная причина, по которой его родители живут вместе? Что… они не любят друг друга?

Ох, как пересохло во рту!

Джейк пожал плечами:

– Будем решать проблемы по мере их возникновения.

– И первая проблема – твоя мать?

– Нет, ей я намерен сказать правду. Она выехала из усадьбы, когда три года назад умер папа, но ради меня следит за особняком и, когда необходимо, выступает в роли хозяйки. Так что мы довольно часто видимся. Вообще-то… ее не так легко обмануть.

Усадьба? Особняк? Марин испугалась. Не похоже, чтобы по выходным Джейк развлекался там с подружками. Все звучало намного серьезнее и… тревожнее.

– А моя мама… отчим… Что я скажу им?

– Скажешь то, что сочтешь нужным. Возможно, им будет легче, если ты попробуешь убедить их, что это не форс-мажорные обстоятельства, а плоды любви. И еще тебе придется сделать то же самое для Сейди. Она сейчас хозяйничает в особняке. Сейди была моей няней и не лезет за словом в карман, если считает, что я перехожу границы. Однако у нее романтическая душа, и ей будет спокойнее, если она решит, что нас унесла буря страсти. Хотя даже это не защитит меня от брани… Так мое предложение принято? Ради ребенка?

Марин помолчала, потом очень спокойно сказала:

– Да… ради ребенка. И ни по какой другой причине, ясно?

– Как божий день.

Джейк пожал плечами.

– Но я не могу встретиться с твоей мамой сегодня. В два тридцать меня ждет врач.

– Тогда я пойду с тобой. А потом мы вместе съездим к матери. – Он взглянул на часы, поднялся, накинул пиджак и поправил галстук. – Сейчас мне нужно заглянуть в офис. Хочешь, чтобы я поговорил с Линн?

– Ой, нет.

– Тогда сама скажи ей. Но смотри, чтобы это не вылетело у тебя из головы. А когда я в два вернусь, ты должна ждать меня.

Она грустно улыбнулась:

– А какой у меня выбор?

– Никакого, – грубовато согласился Джейк.

Оставшись одна, Марин спрятала лицо в ладони и долго сидела неподвижно.

Когда они выехали из Лондона, Джейк спросил:

– Почему ты отказалась от медицинских предписаний?

– Бессмысленно лечиться от пищевого отравления, если известен настоящий диагноз.

Марин не сказала ему, что сделала второй тест на тот случай, если по какой-то невероятной случайности первый оказался бы ошибочным. И не сказала, что, предвидя унылое будущее, которое ее ждет в качестве нежеланной жены, плакала до тех пор, пока не иссякли слезы.

В конце концов девушка кое-как собралась с силами и даже занялась внешностью. Посмотрев на себя в зеркало, она поразилась: бледная, лицо перекошенное, халат поношенный. Удивительно, что Джейк не вышел из себя.

Марин приняла душ, вымыла голову, надела светло-голубую юбку и белый топ без рукавов. Чтобы скрыть бледность, пришлось наложить немного пудры и румян. Эх, если бы изобрели косметику, делающую лицо счастливым, притворяться стало бы намного легче.

Она подогрела суп и сумела съесть целую тарелку, что было достижением, если учесть состояние ее нервов.

Джейк хмуро бросил:

– Да это уже не важно. Когда ты переберешься в Челси, я обязательно вызову врача. Завтра же позвоню ему.

– А ты не слишком торопишься?

– Нет, поскольку сегодня вечером ты переедешь ко мне.

Марин неуверенно сказала:

– Мне лучше с Линн.

– А я предпочитаю, чтобы ты жила под моей крышей. Там я с тебя глаз не спущу. Впрочем, Линн недолго останется в этой квартире. Они с Майком уже нашли жилье.

Как все изменилось за какой-то месяц!

– Они мне ничего не говорили.

– Возможно, ждали, когда тебе станет лучше.

– Я хочу иметь собственную комнату. И до, и после свадьбы, – сменила тему Марин.

– Не волнуйся, я уже отдал соответствующие распоряжения. Хотя, как мы с тобой знаем, раздельные комнаты еще не гарантируют пристойное поведение.

Марин почувствовала, как краска бросилась ей в лицо.

– Я не собираюсь наступать на те же грабли.

– Как и я, дорогая.

– Ты уже пообщался с матерью?

– Да. У нас состоялся довольно откровенный разговор.

– Она очень сердилась?

– Скорее расстроилась. Но ситуацию предпочла принять.

– Повезло тебе. Боюсь, у моей мамы эта новость вызовет совсем другую реакцию.

– Значит, у нас не будет оглашения. Твоя мама запретит его, – весело отозвался Джейк.

– Это не шутки, – вспыхнула Марин.

– Не шутки. Но надо через это пройти, и жалобы, плач или вопли тут не помогут. Согласна?

Она, не поднимая головы, кивнула.

Марин никогда не забудет, как в первый раз приехала в Мэнор-Харборн.

Она ждала чего-то пышного, на манер Куинс-Бартона. А увидела прекрасное изящное здание из серого камня с необычайно высокими дымоходами. Его возраст подчеркивали многочисленные окна и широкий арочный вход, который по мере их приближения, казалось, вырастал прямо из луга.

– О боже, как красиво! – ошеломленно прошептала она. – Я никогда не думала… Он открывается для посетителей?

– Нет. Мэнор-Харборн всегда был и останется частной собственностью. Хотя в июне мы пускаем желающих на наш праздник День сада для сбора средств в пользу Красного Креста.

– День сада?

– Не волнуйся, он состоялся три недели назад, и тебе не понадобятся твои организационные навыки.

Когда Джейк остановил машину на гравии перед главным входом, на ступенях появилась женщина, крупная, с круглым розовым лицом и уложенными в узел седыми волосами.

– А вот и Сейди! – воскликнул Джейк, приближаясь к ступеням, и сообщил бывшей няне: – Она не убежала, хотя шанс был.

– Почему, мистер Джеймс, молодая особа должна сбежать? А теперь хватит ерунды, и представьте нас как положено.

– Да, мэм, – ухмыльнулся Джейк.

Марин подверглась тщательному осмотру.

– Слишком тощая, – вынесла вердикт Сейди Хаббард, – и не считает себя самой умной, смею заметить. Утреннее недомогание – противная вещь, но оно, слава богу, скоро пройдет. Однако не благодаря вам, мистер Джеймс.