Дай мне! (Song for Lovers) - Ирина Денежкина

– Коля, сейчас же вылезай из воды!

Олег выстрелил бычком в сторону, снял рубашку и накинул ее Машке на плечи. К ним подошли две собаки: одна большая лохматая, с добродушной широкой мордой и умильными глазами, другая – тощая, вертлявая, в два раза меньше спутницы, с торчащими ушами и стервозным выражением тонкой гладкой морды. Добродушная собака села в сторонке, а вертлявая деловито подошла к Олегу и Машке, потыкалась им в руки и обнюхала карманы. Олег вытащил из кармана две печенинки, завернутые в бумагу и протянул вертлявой одну. Она брезгливо ее взяла и съела. Олег бросил вторую добродушной собаке и та благодарно помахала спутанным хвостом. Вертлявая тотчас же удалилась, а за ней и добродушная.

Машка засмеялась. Олег тоже хмыкнул и пригладил волосы.

– У тебя репей, – заметила Машка. Он крутнул глазами.

Машка притянула его за вихор и стала выдирать колючки из кудрей. Олег морщился и картинно охал, впрочем, иногда и не картинно. Машка вытряхнула последнюю колючку, Олег поднял голову и они посмотрели друг на друга совсем близко. Машка почувствовала сладковатую дрожь, глядя на губы и в кошачьи глаза Олега. Он дружески улыбнулся и сел, как сидел раньше. Машка тоже уперлась глазами в воду, но голова ее уже плыла и уши горели. «Что со мной, черт возьми?» – испуганно думала она, прижимая ноги к груди и крепко обхватив их руками, будто стараясь сделаться меньше.

На тропинке послышался говор и хохот и к берегу вышли Костя Патрушев и Юлька Мухина.

Юлька обрадовано воскликнула:

– Олег! – а потом так же – Машка!

– Здорово! – Костя сел рядом с Олегом, а Юлька – с Машей.

– Серый, прикинь, опять напился и закрылся в туалете! – весело сообщила Юлька – Так смешно! Ужас! А вы все пропустили!

– Пропустили? – засмеялся Олег – Серый это делает каждый день, так что можно сказать, что мы сегодня отдохнули от повседневности.

Машка улыбнулась, а Юлька спросила:

– А где Тоха?

– Не знаю, – пожал плечами Олег – Он сказал, что если сможет, то приедет.

– Если сдаст эту чертову военку? – спросил Костя, усмехаясь.

– Ага.

– Бедный Тоха! Как Баранов увидит его кольца и татушки, так сразу выпнет.

– Будем надеяться, что нет, – Олег искоса поглядел на Костю, находя его уморительным – Тебя же не выпнул, а у тебя татушка на груди, я знаю. И на виске тоже.

– Ну и что же? Что же? На виске не видно! – вскочил Костя и все засмеялись его поспешности.

– Покажи на груди! – потребовала Юлька.

Костя с готовностью стащил через голову футболку и Машка увидела тигриную морду, а под ней подпись «It’s not my problem». Видимо, тигр задумывался как злой, но Машке выражение морды показалось немного глуповатым. Костя довольно оделся.

– Клево, клево, – одобрила Юлька – Но у Антона круче.

Посидели молча. Потом не сговариваясь встали и неторопливо пошли к Галиной даче. Неизвестно откуда вынырнули Вертлявая и Добродушная и побежали рядом, размеренно качая хвостами.

На даче во дворе догорал костер, все сидели в доме и резались в карты. Как раз к приходу Машки, Олега, Юльки и Кости Леха Петров бегал вокруг дома и гавкал. Вертлявая и Добродушная полаяли на него, а потом ушли.

– Играем на желание! – бросил в перерыве между «гав–гав» Леха, пробегая мимо.

– А я хочу на раздевание! – заявил Костя.

– Раздевайся! – добродушно посоветовали ему из дома.

В доме было уютно от разливающегося желтизной стен света.

– Давайте в бутылочку играть! – предложила Светка Рябова.

– Давайте! – неожиданно поддержала ее Юлька, садясь рядом со Стекловым.

– А можно не на поцелуй, – сказал запыхавшийся Леха – А на это… ну… сексом заниматься.

– Клево! – Маринка Травкина посмотрела на Стеклова, а тот с напускной строгостью покачал головой.

– Давай! – загорелся Олег.

Все тут же единогласно высказались «за», испытывая какое–то смешанное чувство: опаски и желания рискнуть.

Принесли бутылку из–под пива, расселись в кружок вокруг стола.

– А девушке с девушкой тоже… того…? – спросила Галя, опасливо глядя на бутылку.

– Не, только по желанию.

Врубили радио – «Crazy… I’m so into you!» гулко разнеслось по дому. Костя крутнул бутылку. У Машки в животе все замерло и только сердце колотилось где–то в голове.

– Светка… и Маринка! – объявил Костя – Ну как, вы готовы? Будете?

– Нет, пожалуй, – покосилась на Светку Маринка.

Костя снова крутнул бутылку. Олег заерзал на стуле, а Леха вдруг чихнул и все вздрогнули, потому что нервы у всех были натянуты и, казалось, звенели.

– Пашка… и Олег!

– Нет, противный, – отмахнулся Стеклов от Олега – Сегодня не твой день.

Все облегченно заржали. Костя снова крутнул бутылку и радостно объявил:

– Олег и Машка!

– Хо! – вырвалось у Стеклова.

Машка посмотрела на Олега с растерянной улыбкой.

– Идите наверх! – распорядилась Наська и, порывшись в своей сумочке–банане на поясе, извлекла презерватив – Чтоб все было по честному, предъявите с этим…

– Использованный, – подсказал Леха.

– Ага!

«Интересно, это же резинка для Тохи…» – подумал Олег и встал, Машка тоже. Они поднялись наверх и закрыли дверь. В комнате было темно и пыльно, и как–то неестественно тихо. Снизу доносилось: «You drove me crazy!» Машка растерянно стояла перед Олегом, а он сел на кровать и молчал. Потом произнес:

– Ну… что будем делать?

– Не знаю, – пожала плечами Машка.

– Глупо как–то…

– Ага…

– Ты хочешь?

Машка пожала плечами, Олег вздохнул:

– Я тоже…

Машка села рядом, чувствуя жуткую неловкость. Олег покосился на нее и остался недвижим. Потом предложил:

– Ну… давай поцелуемся что ли…

Машка опять пожала плечами, на нее вдруг накатила та самая дрожь, как недавно на берегу. Они повернулись друг к другу и поцеловали друг друга в губы. Олег прислушался к своим ощущениям и вздохнул. Продолжили сидеть молча. Машка вдруг вскочила и выбежала из комнаты, застучала вниз по ступенькам и хлопнула дверью. Олег недоуменно встал.

Машка бежала по тропинке, задыхаясь от слез, скользя по траве и обдирая руки о кусты. Тропинка вывела ее к берегу. Сизая вода величественно колыхалась и было тихо, только изредка слышался плеск и лай собак. Машка присела на бревно, служащее скамейкой для рыбаков и обхватила голову руками. Она пыталась понять, что же произошло, понимала, что в общем–то ничего, но уши и щеки ее горели, а перед глазами появлялись, то Олег, то Стеклов.