Dr. Сокол - Вячеслав Шалыгин

– Странно, вам не кажется?

– Есть немного. Такое впечатление, что «Соникард» запрограммировала кредитки так, чтобы клиенты сунули их в максимальное количество терминалов. Может, таким способом владельцы фирмы хотят доказать, что система безотказна и их карты примет даже самый простой и устаревший терминал где-нибудь в Гарлеме?

– Безотказна? – Чак в сомнении покачал головой. – Тогда кредитки не блокировались бы раньше времени. Нет, тут что-то другое. Я вам вот что скажу, мистер, нечисто тут дело. Могу поставить дневную выручку против банки пепси. Будь у меня хоть какая-то версия, я бы обязательно сообщил о ней в полицию.

– Что это значит?

– У вас ведь имеются какие-то соображения, не так ли?

– Нет, – пассажир стушевался. – Вернее, да, есть, но это лишь фантазии. В свое время я увлекался беллетристикой, ну, знаете, политические детективы, секретные материалы, теория заговора…

– Кто убил Джей Эф Кей?

– Да, вроде того. Так вот, ситуация с рекламой и, главное, с распространением «Соникард» вполне укладывается в рамки классического заговора. Этот «кредитный бум», завуалированное принуждение клиентов посетить как можно больше заведений, имеющих электронные терминалы… Очень подозрительно, очень.

– Думаете, в чипах карточек заложен вирус, который может вывести из строя всю нашу кредитную систему?

– Не знаю. Все может быть.

– Думаю, тут вы ошибаетесь, мистер. Чтобы устроить электронную диверсию, вовсе не обязательно ходить по супермаркетам и чиркать по терминалам кредитками. Достаточно влезть в банковские системы через Сеть.

– А если вам не по зубам защитные коды?

– Тогда они вам не по зубам, и точка. Атака через периферию тут не поможет.

– Не скажите. Если использовать язык военных, фланговые обходы зачастую бывают гораздо эффективнее ударов в лоб.

– Вы военный?

– Нет, просто кое-что об этом слышал. Мой дядя служит полковником в форте Беннет.

– А я работал в радиоэлектронной компании, пока ее не прикрыли после кризиса семнадцатого года. Специальность у меня была не самая мудреная, но в некоторых вещах я разбираюсь. Вирусы загружают через Сеть. Сканеры кредитных терминалов тут не подойдут.

– Ну вот поэтому я и не иду со своими фантазиями в полицию. Что я им скажу?

– Пожалуй, сказать действительно нечего. Приехали, мистер. С вас тридцать пять пятьдесят. Только не этой чертовой кредиткой!

Клиент расплатился наличными и быстро растворился в толпе. Чак проводил его равнодушным взглядом, затем вдруг выделил из массы лиц одно знакомое и коротко нажал на клаксон. Человек, которому он посигналил, едва заметно покачал головой и, обреченно вздохнув, сел в машину.

– Чак, ты неисправим.

– А что такое, Роджер? – удивился таксист.

– Ничего, если не считать главного условия игры – мы незнакомы, дружище.

– И какие же мы тогда друзья? – Чак рассмеялся и выключил фонарь с надписью «свободен». – Куда едем?

– В Гарлем.

– Куда?! – Чак обернулся и изумленно уставился на пассажира. – Я могу отвезти тебя на Бруклинский мост. Просто бросишься в Ист-Ривер. Так умереть будет наверняка приятнее.

– Да, – Роджер причмокнул, будто смакуя отличную идею. – Желательно прямиком в Гарлем.

– Ты чокнутый, Родж!

– У меня осталось три сотни нерозданных кредиток, Чак. Боссу это не понравится.

– Но почему туда?! Давай я отвезу тебя в Джерси или… хочешь в Принстон? Я знаю, ты любишь это местечко. Мне нетрудно, хоть это и не ближний путь. Там не так людно, зато безопасно!

– Крути баранку, Чак. Если до пяти не будет использовано хотя бы девяносто процентов кредиток, Главный намылит шею Чарли, а тот мне. А резидент с намыленной шеей – это плохо, Чак. В первую очередь для агентуры. Понимаешь?

– Конечно. Я помню ту заварушку в Хемпстеде, когда ты пристрелил Фитца.

– Он работал на АНБ.

– Знаю. Но каково было нам тогда! Ведь о его предательстве мы узнали уже после перестрелки. А тогда мы подумали, что наш резидент получил от начальства грандиозную взбучку, в результате сошел с ума и теперь уничтожает агентурную сеть.

– Ладно, не будем о грустном. Как твое наблюдение?

– Все идет по плану, шеф. Вы же знаете, я относился к затее с «Соникард» с недоверием и даже по легенде играл скептика, но теперь готов признать, что она сработала. Самый проницательный обыватель из всех, с кем я говорил на эту тему, не имеет против Системы ничего, кроме смутных сомнений. Чарли может докладывать Главному об успехе.

– Рано, Чак, – Роджер похлопал по гладкому боку элегантного кейса. – Сначала надо покончить с этим, а уж после докладывать.

– Гарлем! – Чак вздохнул. – Ваш выбор, мистер, но учтите, высажу за три квартала. Я сегодня без оружия и бронежилета…

* * *

Клиент попался странный. Во-первых, белый, а во-вторых, этот заблудившийся турист ничуть не испугался приставленного к виску пистолета. Он не дрожал, как это делали другие, и не рассказывал слезные истории о ждущих дома детях. Правда, и не сопротивлялся. Просто стоял и смотрел. Не в глаза, а куда-то мимо обоих черных грабителей. Куда-то… в никуда, будто слепой.

– Что смотришь, мать твою?! – чуть громче обычного крикнул Саймон. – Давай свой гребаный бумажник, мать твою!

– Извините? – с каким-то жутким акцентом произнес клиент.

– Бумажник! Наличные, кредитки. Понимаешь, мать твою?!

– Да, понимаю, – белый вынул из кармана тощий кошелек и протянул Саймону.

– Теперь, говнюк, гони свою гребаную трубку!

– Трубку? – Клиент снова притормозил. – А-а, смартфон.

– Смартфон, – кривляясь, передразнил Саймон. – Он у тебя есть, мать твою?!

– Возьмите, – белый отдал смарт.

– Что у тебя за сраный акцент? Польский? – Саймон, не глядя, бросил аппарат Эдди.

Тот поймал смарт и повертел его, разглядывая со всех сторон. Трубка была дорогая, но работала в европейском стандарте. В Нью-Йорке его поддерживала только одна фирма из пяти. Ни Саймон, ни Эдди ее абонентами не являлись.

– Что это за дерьмо?! – возмутился Эдди. – Откуда ты тут взялся, белый?!

– Я турист, – спокойно ответил клиент.

– Турист? – насмешливо переспросил Саймон. – В Гарлеме? Что ты хотел здесь увидеть, мать твою? Это?

Он сунул ствол под нос туристу и случайно ударил его по губе. Из ранки потекла кровь.

– Вот дерьмо! Ты запачкал мою пушку, говнюк! Что у тебя есть еще, мать твою? Выкладывай!

– Только это, – клиент снял с безымянного пальца правой руки тонкое обручальное кольцо.