Загадки золотых конвоев - Владимир Шигин

А вот другое веское свидетельство того, что на «Принце» не было золота. В эпопее «Принца» жестоко пострадали многие страны, кроме Англии. Так, Франция на поиски клада истратила полмиллиона, Италия —200 тысяч, Япония — почти четверть миллиона рублей золотом, в то время как Англия даже ни разу не предприняла попыток получить лицензию на право работ для извлечения погибшего корабля флота Его Величества.

Бросается в глаза ещё один немаловажный факт. Почти все исторические материалы, относящиеся к периоду Крымской войны, не упоминают, что на борту «Принца» к тому времени, когда он прибыл на Балаклавский рейд, было золото.

О бочонках с золотыми монетами говорят источники более позднего времени, когда широкая молва сделала «Принца» «Чёрным»».

Что здесь сказать? Разумеется, мнение столь известного отечественного флотоводца, как адмирал флота Советского Союза Исаков, весомо. Однако заметим, что свои мысли о «Принце» Исаков писал в 60-х годах, на склоне лет. К этому времени Балаклава уже стала базой ракетных подводных лодок Черноморского флота, имеющих на вооружении боеголовки с ядерными боевыми частями, а потому посещение не только самой Балаклавы, но и её окрестностей, а также акватории вокруг бухты посторонними лицами было строжайше запрещено. В такой ситуации всякие разговоры о «Чёрном принце» воспринимались нашими адмиралами очень болезненно, так как они возбуждали ненужный интерес к Балаклаве, а заодно и к её ракетно-ядерным секретам. Именно в этой связи обратился к теме «Принца» и Исаков, чтобы силой своего авторитета доказать, что никакого золота на «Принце» никогда не было, а значит, обывателю незачем и думать о посещении Балаклавы. Так что к аргументам известного адмирала в данном случае следует относиться достаточно осторожно.

Что касается подозрительно упорного нежелания Англии участвовать в подъёме золота «Принца», то об этом мы уже говорили. Что же до английской базы снабжения Крымской армии в Константинополе то об этом мы поговорим сейчас более подробно.

В третьем отчёте следственной парламентской комиссии на странице 232 под № 15 729 имеется следующее, приводимое в буквальном переводе показание помощника главного интенданта Джона Вильяма Смита, данное им 26 апреля 1855 года:

«Я должен установить, что накладная на 60 тысяч соверенов (фунтов стерлингов) пришла для комиссариата с этим судном («Принц». — В.Ш.), и хотя я не имел специальных приказаний в отношении распоряжения этими деньгами, я взял на себя ответственность выгрузить их в воскресенье утром в Константинополе и таким путём спасти их. Три дня спустя я имел настоятельное требование на 50 тысяч фунтов золотом и 3 тысячи фунтов серебром, которые пришли благополучно на другом корабле».

В том же отчёте на странице 395 имеется донесение в Лондон главного интенданта, посланное им 18 ноября 1854 года за № 419. Вот оно: «Пароход «Принц», недавно прибывший из Англии, также погиб при этих обстоятельствах со всем своим ценным грузом, за исключением 60 тысяч фунтов стерлингов золотому которые были выгружены в Константинополе. Помимо большого запаса тёплой одежды, в которой армия крайне нуждается, он имел разнообразный груз для комиссариата, подлежащий замене в кратчайший срок, согласно фактуре, которая, предполагаю, осталась в одном из артиллерийских архивов Лондона, за исключением 50 пистолетов для комиссариата, которые я не считаю нужным присылать». Подпись — Вильям Фильдер.

Смит был прислан в Константинополь в марте 1854 года для организации снабжения английской армии и потом оставался в этом городе в качестве помощника главного интенданта Фильдера. Грузы, прибывшие в Константинополь для комиссариата (так называлось тогда интендантство — учреждение, ведавшее снабжением), поступали в распоряжение Смита, если только не были назначены прямо в Варну или в Крым. Неимение прямых указаний о назначении прибывших на «Принце» 60 тысяч фунтов стерлингов золота и послужило для Смита поводом выгрузить его в Константинополе.

Донесение главного интенданта Фильдера о гибели «Принца» и спасении золота (или части находившегося на его борту золота, выгруженного в Константинополе) было послано в Лондон 18 ноября 1854 года, то есть через четыре дня после катастрофы. А показание Джона Смита давалось 26 апреля 1855 года, то есть через несколько месяцев, когда впечатление, произведённое гибелью целой флотилии, уже сгладилось. И можно утверждать, что деловитый и немногословный англичанин, давая показания парламентской следственной комиссии, облечённой исключительными полномочиями, взвешивал каждое слово, зная, что его рассказ прочтёт вся Англия. Сведения, данные Фильдером и Смитом в разное время и при разных обстоятельствах, совпадают, и это придаёт им особую достоверность.

Однако отметим, что два вышеприведённых документа были напечатаны в английском официальном издании 1855 года, отпечатанном по приказу парламента для ознакомления английского общества с истинным положением дел на Востоке. Разумеется, что, даже если бы на борту «Принца» погибло большое количество золота, в пропагандистском издании об этом никогда бы не стали давать информацию. Ведь тогда война сразу перестала бы быть популярной. Еще бы, кому понравится, когда груды британского золота бездарно выбрасываются в море!

Утверждение Джона Вильяма Смита весьма любопытно. Во-первых, он уменьшает сумму до 60 тысяч соверенов. Во-вторых, утверждает, что выгрузил эти деньги в Константинополе. На поверхности, казалось бы, лежит однозначный вывод; в момент катастрофы никакого золота на борту «Принца» не было! Об этом совершенно ясно пишет в своём отчёте вышеупомянутый Джон Вильям Смит.

Но не будем торопиться с выводами! Во-первых, сразу же возникает вопрос для чего надо было вдруг, ни с того ни с сего выгружать золото с «Принца» в Константинополе? Только затем, чтобы потом везти его в тот же Крым, но уже на другом судне? В чём здесь смысл? Ведь «Принц» был надёжнейший, быстроходный пароход, и если оценивать его по критериям надёжности, то в 1854 году он соответствовал наивысшей оценке. Согласимся, что ни Джон Смит, ни кто-либо другой не мог, сидя в Константинополе, предугадать страшный ураган у берегов Балаклавы! Получается какая-то ерунда! Золото для чего-то выгружают в Константинополе, а потом снова везут в Крым

Однако посмотрим отчёт Джона Вильяма Смита внимательнее. Во-первых, автор отчёта ничего не говорит о том, что 60 тысяч соверенов — это вообще всё золото, которое было загружено на «Принц». Это лишь сумма, предназначенная комиссариату, где служил Д. Смит. Но ведь на «Принце» вполне могло находиться ещё много иного золота, предназначенного для других целей и для других комиссариатов. Об этом Д. Смит ничего не говорит по вполне понятным причинам. Он отвечал за деньги своего комиссариата, за них и отчитывался. Смит пишет, что указанную сумму он снял по своему усмотрению.

Но подумаем: если правительство Англии в спешном порядке отправляет золото для крайне нуждающейся в нём воюющей армии, мог ли рядовой чиновник по своей прихоти выгрузить это золото в пути для иных нужд без указания свыше (то, что такого указания у него не было, пишет сам Смит)? Да никогда! Если бы он это сделал, то завтра бы уже сидел, в лучшем случае, у биржи труда, а скорее всего, по законам военного времени оказался бы за тюремной решеткой. Никакой чиновник никогда не мог изменять решение британского правительства, а вопрос с доставкой золота был именно стратегическим, поскольку решение этого вопроса обеспечивало не только жизнедеятельность солдат, но прежде всего их лояльность правительству и высокий боевой дух. В момент, когда взоры всего мира были прикованы к Севастополю и именно там решался вопрос, является ли Англия первой державой мира (таковой она себя декларировала, хотя, может, это только блеф), вопрос о боевом духе армии (а следовательно, о золоте) являлся первостепенным. Вот почему в своём отчёте Д. Смит и написал исключительно только о той части суммы, которой он мог распоряжаться по своему усмотрению и которой он распорядился так, как посчитал нужным.