Пентаграмма войны. Лёд и сталь - Андрей Земляной

Гар тес стоял у окна и, увидев входящего вымпелкомиссара, сделал приглашающий жест.

— Скажите, вымпелкомиссар, что вы видите?

За окном Гарканцелярии был виден кусок Снежного бульвара и ряд зданий вдоль него, включая высокий купол Храма наставников на горизонте.

— Город, гар Гор, — Ларг помолчал. — Скопище желаний, амбиций и притязаний, помноженное на уверенность и профессионализм, а также поделенное на некомпетентность и глупость. Такая вот математика.

— Хорошо сказано, — вождь улыбнулся, отошёл от окна и присел в кресло, кивнув на место напротив. — Я обдумал ваши слова относительно плана кампании во втором секторе и решил, что это неплохая идея. Неплохая, но пока довольно сырая. Как, впрочем, и все экспромты. Вы ведь не рассчитывали на показательную порку адмирала и на то, что вас попросят высказаться?

— Лучший экспромт — подготовленный, гар Гор. Не думал, что так будет, но такой вариант развития ситуации просчитывался. Плохой из меня вышел бы контрразведчик, если бы я не мог просчитывать на пару ходов вперёд.

— Неплохо. — Гор задумался, не обращая внимания на подтянутую девушку в мундире сержанта планетарной пехоты, расставлявшую набор для ихора. — Значит, предлагаете заняться приведением в порядок уже захваченного?

— Да, гар Гор. На мой взгляд, мы уже отхватили больше, чем сможем переварить в ближайшие десятилетия. Уже сейчас управляющие кадры от пятого разряда и выше стали огромным дефицитом. Их ведь не вырастить в баке и не накачать знаниями. Так вполне можно произвести низовых исполнителей, но не руководителей среднего и высшего звена. Дети, рождаясь и обучаясь, потихоньку проходят отборочные сита, и к двадцати годам на каждого уже имеется приличное досье. Мы, соответственно, знаем, кто пойдёт в высшие школы, а кто в лучшем случае дорастёт до пятого разряда. А начиная отбор среди Гандаров, мы сильно рискуем. Нестабильность параметров может привести в итоге к срыву, что даже на производстве нежелательно, а уж для командира в боевой обстановке — просто катастрофа. Поэтому выход я вижу только в планомерном переваривании территорий, воспитании следующего поколения командных кадров и решении экономических проблем.

— А как же Заветы Гандар? — Гор поднял чашку с горячим ихором и, насладившись тонким насыщенным ароматом, сделал первый глоток. — Как наставники? Они-то будут против.

— Никакие правила не должны соблюдаться, если они ведут к разрушению ранее построенного, — по памяти процитировал Ларг восемьдесят пятый пункт из «Заветов Гандар» и тоже взялся за чашку. — Уже сейчас в экономике нарастают мощные колебания, которые могут развалить наше хозяйство. И дело даже не в планах. При великолепном высшем управленческом звене и трудолюбивых и упорных рабочих мы имеем совершенно никчёмное среднее звено, поражённое глупостью и некомпетентностью. Кадры, подготовленные в наших школах, просто размазываются тонким слоем по шан рок, не приводя к заметному эффекту. А вот качество того же военного снаряжения заметно упало. Бронекомбезы новых серий выменивают на старые с доплатой, и всё потому, что у старого защита по паспорту ниже, а по факту намного лучше, не говоря уж о надёжности. Та же история с ручным оружием. О производимом в новых колониях я вообще умолчу. Это просто ниже критики, несмотря на высокую автоматизацию труда.

— Всё так плохо?

— Не всё, гар Гор. Далеко не всё. Но то, что плохо, то плохо. Какой смысл говорить об успехах? Их и без меня распишут в лучших красках, — вымпелкомиссар улыбнулся, — мы же контрразведка. Чёрная кость и вестники смерти. О нашем существовании вспоминают только тогда, когда всё плохо. А в нормальном обществе о нас ничего не знают и боятся авансом.

— Занятно, — вождь отставил чашку в сторону и улыбнулся, — но я рад откровенности нашего разговора. Я думаю, вам нужно проработать план, предложенный на совещании. Полностью и детально. Полагаю, что как минимум это предложение достойно реализации. А дальше — посмотрим.

К моменту развёртывания третьего, четвёртого и шестого флотов на границе с Марканой политики Торговой республики пребывали в тихой истерике и полном шоке. Восемь тысяч единиц корабельного состава и более пяти миллионов единиц мехсостава могли в краткосрочной перспективе уничтожить несколько планет и представляли угрозу самому существованию Торговой республики.

И когда казалось, что уже ничего сделать нельзя и что стальные легионы Союза вот-вот сметут агрессивного, но недалёкого соседа, дипломаты сделали марканскому руководству предложение, от которого было невозможно отказаться. Особенно имея в виду приставленный к виску Торговой республики ствол в виде флотской группировки.

Несмотря на некоторую демонстративность развёртывания группировки, и флотские и десантники «стояли по-боевому» и расслабляться себе не позволяли.

Когда закончилась активная фаза операции, полк Серга отправили к месту постоянной дислокации на Аренте, откуда он рейсовым транспортом вернулся в Гианду.

Дом встретил его утренней тишиной и покоем. Охранница, сидевшая в холле, встала, приветствуя старшего по званию, а начальник смены уже торопился отдать рапорт, когда подполковник остановил его:

— Всё потом.

Бесшумно ступая по ковру, прошёл в детскую и, приоткрыв дверь, увидел разметавшуюся во сне Дан и лежащего в колыбельке Влада. Тихонько коснувшись губами головки, поросшей светлым пухом, с наслаждением втянул запах малыша. Пахло молоком, цветами, травой и ещё чем-то, от чего щипало в носу и на глаза наворачивались слёзы. Потом, стянув китель, тихо звякнувший наградами, осторожно прилёг рядом с женой и провёл кончиками пальцев по её волосам. Роды благотворно повлияли на Дан, превратив её из угловатой девушки в грациозную и округлую в нужных местах женщину. И лишь одно было неизменным — весёлый и живой характер, постоянно подсовывавший Сергу всяческие неожиданности.

— Серг, — Дан потянулась теплыми и мягкими ото сна губами к мужу и крепко прижалась к его груди, — что же ты, негодник, даже не сообщил, что прилетаешь?

— Да я порталом. Вчера пустили сообщение между Гиандой и Арентой. Чего тебя дёргать? И так, небось, не высыпаешься, — Серг лизнул Дан в кончик носа. — Как наш, не даёт расслабляться?