Обворожить графа - Николь Берд

Лорен едва сдержалась, чтобы не рассмеяться.

– Пусть будет, что будет, – сказала она, – я не хотела бы демонстрировать собственное неумение, поверьте мне.

– Охотно верю, – ответил он.

Лорен подняла глаза, и их взгляды встретились. Ей было трудно дышать, в ней снова как будто что-то плавилось, как воск, оставленный возле пламени. И в то же время ей хотелось убежать и спрятаться, все происходило слишком быстро и пугало ее. Несмотря на ее смелые слова, она чувствовала, что этот маскарад вне ее власти – ее тело слишком охотно подчинялось его мужской силе, и она теряла власть над собой.

Но у нее не было другого выхода, теперь она едва ли могла отступить назад.

Он положил руку ей на поясницу, и она задрожала!

Он наклонился и шепнул ей на ухо:

– Пойдемте наверх?

Было ли вежливо со стороны хозяина уходить, когда часть гостей все еще оставались внизу? Она предположила, что он поручил брату пожелать доброй ночи последним гостям.

И она кивнула. У нее сжалось горло. Его близость возбуждала ее, ей трудно было, как подобает леди, держать себя в рамках приличия. Ей хотелось обхватить его руками, свалить на пол, сорвать с него одежду и наброситься на него, как она сделала прошлой ночью.

Но нет, она не должна снова так делать! Он подумает, что она одержимая, как вакханка, без стыда и совести.

Она всеми силами сдерживала бушующие в ней страсти. Сжав губы и задрав подбородок, она пошла вверх по лестнице в спальню графа. С таким видом всходил на эшафот какой-нибудь несчастный французский аристократка не влюбленная женщина, идущая на свидание.

В его комнате, как и предыдущей ночью, было тепло и уютно. В камине горел огонь, постель была разобрана, на темных окнах задернуты шторы. Лорен с трудом отвела взгляд от постели и после короткого колебания подошла к камину и погрела у огня руки. Ей было холодно, но временами охватывал жар.

Ей хотелось, чтобы он подошел, схватил ее и бросил на постель, и чтобы в эту ночь он срывал с нее одежду… И все же она не решалась посмотреть ему в глаза, что-то удерживало ее, хотя она так жаждала ощутить прикосновения его рук к своему телу и ощутить его внутри себя…

Она чувствовала на себе его взгляд, но граф долго молчал. Затем он подошел к комоду, и она удивилась, услышав музыку, Она повернулась, чтобы посмотреть, что это.

В маленькой, отделанной золотом шкатулке, под музыку кружился лебедь. Лорен поняла, что это музыкальная шкатулка. Она подошла ближе.

– Она принадлежала моей матери, – сказал Саттон. – Это была одна из ее любимых вещиц, и я храню ее, вспоминая, какое удовольствие она ей доставляла. Вы заводите ее ключом и когда поднимаете крышку, играет музыка и кружится лебедь. Внутри заводной механизм. Может быть, вы видели такие.

Она кивнула.

– Очень милая вещь.

– Да, – согласился он. – Она очень хорошо сделана. Они смотрели на все медленнее кружившегося лебедя, и затем музыка умолкла. Он закрыл крышку и поставил шкатулку на комод.

– Миссис Смит, – сказал он, поглаживая пальцем крышку шкатулки, и повернулся к Лорен. – Я понимаю, вы живое существо, а не заводная игрушка, которую надо заводить и держать в порядке.

– Что? – удивилась она.

– Я хочу, чтобы вы знали, – он взглянул на нее, и по его глазам она поняла, что он говорит серьезно, – вы красивая женщина, и, конечно, я хочу обладать вами. Но мне кажется, вы боретесь с собой. Я только хочу, чтобы вы знали… если вы нездоровы, или что-то другое беспокоит вас, то, несмотря на наше… наше соглашение, вы не обязаны приходить ко мне в постель каждую ночь. У вас есть свои мысли и настроения, и я буду относиться к ним с уважением. Я не изверг.

– О! – воскликнула она, на мгновение растерявшись. Такой внимательности она не могла бы ожидать в подобной ситуации от большинства «покровителей». – Вы благородный человек, милорд.

Он покачал головой.

– Я хочу, чтобы нам обоим и в дальнейшем было хорошо друг с другом, моя дорогая.

Неужели он думал, что у них будет это «дальнейшее»? Лорен отказалась от этой мысли, считая это маловероятным, и чуть не пропустила его следующие слова.

– Не проводить ли мне вас в вашу комнату? Вам, наверное, хочется отдохнуть в эту ночь?

И он так бы и сделал, с приятным удивлением подумала она, но она видела, как он сдерживает себя, как ему хочется коснуться ее, как он подавляет в себе свои естественные желания.

А чего хотела она? Она хотела его, и в то же время воспоминания о муже, постоянное чувство вины мучили ее… Это графине было легко говорить, что все эти переживания должны остаться в прошлом…

Она невольно положила руку на плечо графа.

Это было как прикосновение к пламени.

Желания, терзавшие его, передались ей и стали ее желаниями. Неожиданно она словно впервые увидела его – темные волосы, прядь, упавшую на лоб, его слегка смугловатую кожу, прямой нос, пристальный взгляд темных глаз, который, казалось, проникал в самую глубину ее души. Его руки с буфами мускулов могли бы поднять ее, бросить на постель, и ласкать с присущей ему властной силой, и прижимать ее к своему телу – и… да, да, этого она и хотела.

Она посмотрела ему в глаза, и этот взгляд сказал ему, чего она хочет. Он наклонился и грубо, почти с яростью прижал ее к себе, как будто они оба ждали этого целую вечность и теперь теряли всякую власть над собой.

Лорен не думала об этом. Она ответила на его страстный поцелуй с такой же страстью, раздвигая его губы и упиваясь ласками его языка. Она своими руками стаскивала с его плеч плотно облегавший его вечерний костюм, он делал то же самое с ее глубоко декольтированным платьем. Она слышала, как отрывались пуговицы, – он слишком торопился, чтобы расстегивать их, – и они оба сгорали от нетерпения, их жаркие поцелуи становились все более страстными и глубокими.

Лорен ничего не чувствовала, кроме его рук, губ, языка и прикосновений к своему телу, вызывавших такое томление и наслаждение.

Ее тело пылало, его руки обжигали ее, его губы целовали кожу, которая под подбородком была такой нежной и чувствительной. Сердце Лорен билось с неистовой силой, и страсть разгоралась все жарче. Она притянула его к себе… сбросила платье, потом нижнюю юбку… Наконец она осталась лишь в корсете, из которого выступали ее груди, и он мог покусывать ее нежную кожу там, где она была доступна ему. Она снова села на него и задвигала бедрами, помогая ему войти в нее, проникнуть как можно глубже. Лихорадочно дыша и приподнимаясь над ним, она улавливала его ритм.

Наслаждение было безграничным и всепоглощающим, оно волнами прокатывалось по телу, освобождая ее от всех мыслей, от угрызений совести и… от воспоминаний… Не думай, приказывала она себе, не надо, не надо, только чувства, только…

Когда он содрогнулся и еще крепче прижал ее к себе, она позволила себе окунуться в сладостное облегчение. Ничего нет совершеннее этого, подумала она. Но опять блаженство этого момента почти мгновенно превратилось в чувство вины и омрачило ее радость.