Растопить ледяное сердце - Максин Барри

Гидеон побледнел.

– Что?

Лора мрачно улыбнулась, глядя в его широко раскрытые, изумленные глаза.

– Вы думаете, что только вы можете сложить два и два, Гидеон? Вспомните, я тоже была там, когда декан говорил, что сигнализация отключена, – с убийственной мягкостью напомнила она.

По изумленному взгляду Уэллеса она поняла, что Гидеону и в голову не приходило, что его самого могут подозревать в похищении кубка.

– У, кретин! – воскликнула она и, выходя, хлопнула дверью.

Мужчины! Они не стоили этого. Не стоило даже ссориться с ними.

Но к тому времени, когда Лора, поймав такси, добралась до дома, она пришла к заключению, что, вероятно, Гидеон Уэллес чего-то стоил.

Возникал вопрос: что она намерена с этим делать?

Гидеон вошел в столовую, где завтракали преподаватели, и сразу же ощутил какую-то внезапную перемену в окружающей атмосфере.

Он остановился и с озадаченным выражением на лице оглянулся по сторонам. Старший служитель разносил на подносе тосты, два других – чайники. Слышавшийся говор был не тише и не громче, чем обычно, и, видимо, Син-Джану удалось сохранить кражу кубка в тайне.

Казалось, ничего не изменилось, но Гидеон почему-то почувствовал себя здесь чужим, несмотря на то что уже десять лет завтракал в этой комнате. Изящные круглые дубовые столы эдвардианской эпохи, серебряные столовые приборы с гербом колледжа, тяжелые белые скатерти, всегда чистые и накрахмаленные, выцветший зеленый бархат стен и дальняя стена с большим прекрасным портретом кисти Питера Лили – все было знакомо, но казалось чуждым.

Словно почувствовав его состояние, Рекс Джимсон-Кларк поднял руку и мизинцем поманил коллегу к своему столу. Преподаватель богословия, очевидно, собирался куда-то на богослужение, ибо был в полном облачении:

– Рекс. – Гидеон тихо поздоровался, отодвинул один из стульев и со свойственной ему грацией опустился на него.

Старший служитель поставил перед ним тосты и терпеливо ожидал заказа. Рекс почти закончил завтрак, а у Гидеона мысль о еде вызывала отвращение. Он пробормотал что-то похожее на «только кофе».

– Рекс, вы были вчера на вечере. Вы не заметили ничего странного?

Теолог удивленно посмотрел на коллегу:

– Странного? Что вы имеете в виду? Пьяных? Их было много, старина.

Гидеон вздохнул. Как можно задавать вопросы друзьям, не объясняя им, в чем дело?

– Нет. Я не об этом, Рекс. Я хочу узнать, не был ли кто-нибудь особенно расстроен. Испуган или взволнован?

– Вы хотите сказать, кроме тех, кто был в глубоком унынии от того, что вам досталась премия Ван Гилдера? – спросил явно озадаченный Рекс.

Гидеон вздохнул.

– Ничего. Забудьте.

Он понимал, что, если бы Рекс видел что-нибудь подозрительное, он бы уже сказал об этом. Но тогда чего же он ожидал? Что вор выдаст себя, демонстрируя свое беспокойство или угрызения совести? Надо быть реалистом!

Рекс продолжал смотреть на Гидеона. Его недоумение медленно переходило в беспокойство.

– С вами все в порядке, Гидеон? – тихо спросил он. – Мне кажется, вы немного… Не знаю, как сказать… нездоровы.

Уэллесу захотелось рассмеяться. Если не считать того, что его подозревали в воровстве, преследовала ведьма и теперь, казалось, наступало что-то похожее на кризис среднего возраста, он чувствовал себя прекрасно.

Но слова старшего коллеги оставили неприятный осадок. Если Рекс заметил в нем перемены, значит, он попал в большую беду.

– О, пустяки, просто я устал, полагаю, – печально ответил Гидеон.

Он ощущал, как с каждой минутой все дальше и дальше отдаляется от этих людей. Людей, с которыми была связана вся его жизнь, карьера.

Его недовольство собой, он был в этом уверен, не имело отношения к некоей крикливой американке. Ни в коем случае.

Но почему-то Гидеон чувствовал себя обманутым. И встревоженным. Впервые в жизни он начал сомневаться в правильности выбранного образа жизни. Своей привязанности к колледжу. Самого своего существования.

– Ну, мне пора. У меня сегодня проповедь, и я вернусь точно к половине одиннадцатого. Студенты, – вздохнул Рекс, как будто Оксфорд существовал не ради обучения.

И снова Гидеон ощутил непонятное беспокойство.

С одной стороны, он, как беспристрастный психолог, понимал, что такая немыслимая вещь, как кража, должна взбудоражить и возмутить небольшое сообщество колледжа Св. Беды. С другой стороны, как человеческая личность, он начинал чувствовать себя подавленным.

И вдруг Уэллес понял.

Были ли здесь у него настоящие друзья? Настоящая жизнь?

Лора Ван Гилдер оказалась права! Когда распространится слух, что кубок похищен, станут ли эти люди поддерживать его или помогать ему? А если по каким-то причинам на него падет подозрение, останутся ли эти люди рядом с ним? Или поспешат отшатнуться от него, чтобы скандал не коснулся и их?

Гидеон понял, что превратится в парию, и это потрясло его. Этого, конечно, не должно случиться. Он был взрослым и знал, что к чему. Но в то же время у него создавалось впечатление, что он напрасно тратит свое время здесь. Почему позволяет жизни проходить мимо него?

И понимала ли это, хотя бы немного, Лора Ван Гилдер, когда вчера гладила его волосы, предлагая свое утешение?

В то время он думал, что она сказала, что он в списке подозреваемых, только потому, что для нее оказался «зелен виноград». Хотела больнее задеть его. Как будто могла хотеть чего-то другого! Однако сейчас Гидеон сомневался. Неужели она поняла, насколько он одинок?

Гидеон хотел расхохотаться. Но подавил безумное желание, исходившее из абсурдности его предположений.

Его жизнь привычно, неспешно и спокойно текла в привычном русле, и вдруг – бац! – женщина бросается под колеса автомобиля, и жизнь рушится.

Хуже того, он начинает подозревать, что это – самое лучшее из всего, что случалось в его жизни.

Гидеон глубоко вздохнул и потянулся за кофейником. Он переутомился, а лишние переживания ему были не нужны. Как и жалость к самому себе.

Ясно одно: в этом деле он должен сам до всего докопаться. Он не знал, обратилась ли Лора в полицию или нет, он не знал, какие она предпримет шаги после вчерашней бурной сцены.

Но в одном Уэллес был уверен – ни один полицейский не знает жизни колледжа или его коллег так, как знает он. Они не поймут, как устроена жизнь колледжа или какова жизнь ученых снаружи и изнутри. Но он, Гидеон Уэллес, все это знал. Но с чего начать?

С присутствовавших на вечере, конечно! Если это не был случайный вор, которому очень повезло, то это должен быть один из гостей. Число подозреваемых было невелико.