Вечная месть - Крейг Расселл

— Это мой телефон. На всякий случай, вдруг окажетесь поблизости…

Фабель посмотрел на листок.

— Соня… Я…

— Все в порядке. — Она улыбнулась. — Просто возьмите на всякий случай.

Они распрощались, и Фабель провожал ее взглядом, когда она шла обратно к подругам. Она двигалась на своих длинных изящных ногах с кошачьей грацией, которую он отлично помнил. Соня вернулась к своим спутницам, они обменялись шуточками и расхохотались, и тут Соня обернулась и посмотрела на Фабеля, на мгновение встретившись с ним взглядом. А потом вернулась к предсказуемому веселью корпоративной вечеринки.

Фабель теребил в руках листок с написанным на нем большими цифрами номером телефона.

Соня Брюн.

Фабель познакомился с ней, когда занимался одним делом, во время расследования которого погиб очень храбрый полицейский, работавший под прикрытием, — Ганс Клюгманн. В интересах расследования Клюгманн стал любовником Сони Брюн, жизнерадостной молодой девушки, втянутой в порноиндустрию и проституцию. Клюгманн явно был к Соне неравнодушен и старался спасти ее от деградации и саморазрушения. После убийства Клюгманна Фабель мысленно обещал погибшему коллеге закончить его работу и помочь Соне выскользнуть из лап воротил пресловутого гамбургского мира порока и коррупции.

Используя свои связи, он помог Соне найти маленькую съемную квартирку в другой части города и работу в магазине одежды. Разузнал подробно, какие курсы можно закончить, и вскоре Соня уже работала в транспортном отделе.

Были предприняты простые шаги, но они преобразовали ее жизнь в тот самый момент, когда она могла соскользнуть еще ниже, оплакивая своего любовника и одновременно ненавидя за ложь. Фабель был доволен, увидев, что у нее все хорошо, и испытал облегчение, осознав, что ей удалось порвать с прошлой жизнью.

В тот момент, когда Соня протянула ему листочек с телефоном, Фабель точно знал, что, как только она уйдет, он его порвет и бросит в пепельницу. Но вдруг поймал себя на том, что уже некоторое время таращится на этот листочек, размышляя, что ему с ним делать. Наконец он сложил листок пополам и убрал в бумажник.

Фабель уже допивал кофе, когда зазвонил мобильник. Он мысленно выругался, досадуя, что забыл его выключить. Фабель частенько думал, что отстал от времени и не успевает угнаться за прогрессом. Мобильники в ресторанах и барах были одним из многих проявлений жизни в двадцать первом веке, которые он считал недопустимыми. Пока он приканчивал в одиночестве ужин, его не покидало ощущение какой-то пустоты. Он знал, что это каким-то образом связано с Соней и ее новой жизнью. Встреча напомнила ему о Кристине Драйер. Может, она и впрямь вычистила место преступления просто для того, чтобы сохранить в целости свой тщательно выстроенный мирок упорядоченности и пунктуальности.

Фабель ответил на звонок.

— Привет, Йен, это я. — Фабель узнал голос Вернера. — Тебе все же надо было последовать моему совету и продлить отпуск до следующих выходных…

22.00. Шпайхерштадт, Гамбург

Практически весь свет был погашен, кроме центральной лампы, которая светила вниз, как полная луна, освещая архитектурный макет, собранный на столе. Пауль Шайбе смотрел на макет. Всякий раз, как он любовался этим трехмерным воплощением собственного замысла, в его груди крыльями бабочки трепетала гордость. Его замысел, его воображение в материальной форме, пусть пока в миниатюре. Но скоро, очень скоро воплотится в крупном размере на лице города. Его проект KulturZentrumEins — Культурного Центра Один, — возвышающийся над Магдебурген-Хафен, станет центральным местом Заморского квартала. Его творение — и прямо в самом сердце нового Хафенсити! Оно будет великолепно сочетаться с новым концертным залом и зданием оперы и будет соперничать по элегантности со Штрандкай-Марина.

Строительство должно начаться в 2007 году, если проект получит одобрение сената и жюри по дизайну его выберет. Конечно, на рассмотрение были предложены и другие проекты, но Шайбе совершенно точно знал, что ни один из них не мог соперничать смелостью и новаторством с его проектом. На пресс-конференции он остроумно назвал проекты соперников «пешеходной идеей». Естественно, он имел в виду не назначение проекта, а приземленные устремления своих соперников.

Предварительная презентация прошла великолепно. Представителей прессы было полным-полно, а присутствие первого мэра Гамбурга, Ганса Шрайбера, как и курирующего вопросы охраны окружающей среды сенатора Мюллер-Фойта и других ключевых фигур городского сената, подчеркивало важность проекта. Ну а публичная презентация должна состояться через пару дней.

И вот теперь все гости ушли и Шайбе стоял в одиночестве, любуясь творением собственных рук. Уже скоро. Маховик уже запущен, и вот-вот его замысел обретет реальное воплощение. Через какие-то несколько лет он будет стоять на променаде у реки и смотреть на галереи искусств, театр, эстрадные площадки и концертный зал. И все, кто увидит его творение, будут поражены смелостью замысла и совершенной красотой проекта. Не одно здание и не случайный выбор отдельных строений. Каждое пространство, каждая форма органично связаны в соответствии с их архитектурой и функцией. Как отдельные, но жизненно важные органы, каждый элемент сочетается с другим, давая жизнь и энергию целому. И все сконструировано так, что практически не наносит ущерба окружающей среде.

Это будет триумф экологической архитектуры и конструирования. Но самое главное — это будет свидетельством радикализма Шайбе. Он плеснул себе в бокал щедрую порцию «Бароло».

— Так и думал, что найду тебя здесь, — прозвучал мужской голос из тени возле входной двери.

Шайбе, не оборачиваясь, вздохнул:

— А я думал, что ты ушел. Ну что стряслось? Это до завтра подождать не могло?

Раздался легкий шелестящий звук, и сложенный экземпляр «Гамбургер моргенпост» влетел в круг света и приземлился на макете. Шайбе схватил газету и наклонился к столу, проверяя, не пострадало ли что-нибудь.

— Бога ради, поосторожнее нельзя?!

— Взгляни на первую полосу… — Голос говорившего звучал ровно и спокойно, но мужчина так и не вышел из тени.

Шайбе развернул газету. На первой полосе красовалась большая цветная фотография «Аэробуса-800», совершавшего свой первый полет. Самолет засняли, когда он пролетал над Михелем — шпилем церкви Святого Михаила. Заголовок гласил, что сто пятьдесят гордых жителей Гамбурга смотрели, как пролетает самолет. Шайбе повернулся к тени и молча пожал плечами.

— Нет… ниже… Маленькая заметка почти в самом низу.

Шайбе отыскал ее. Смерть Ганса Йохима Хаузера удостоилась маленькой заметки мелким шрифтом: «Радикал 1970-х и ярый защитник окружающей среды найден убитым в своей квартире в Шанценфиртеле». Дальше следовали скудные подробности, оказавшиеся доступными прессе, и сведения о деятельности Хаузера. «Моргенпост» сочла нужным упомянуть о связи Хаузера с другими, более известными фигурами радикального левацкого движения, чтобы читателю было более понятно, кто он такой. Будто Хаузер существовал лишь как отражение их былой славы. После середины 1980-х о его деятельности мало что можно было сказать.