Тайны Шлиссельбургской крепости - Николай Коняев

Вообще-то, если уж устраивать празднество в честь русского флота, справедливо было бы начать отсчет его истории с легендарных походов киевских князей на Царьград.

Или с не менее легендарного плавания кочей Семена Дежнева из Северного Ледовитого океана в Тихий океан в 1647 году.

Или со спущенного 19 мая 1668 года в селе Дединове на Оке первого русского военного корабля «Орел».

Или с первого русского морского судна «Святой Павел», спущенного уже при Петре I с Соломбальской верфи 20 мая 1694 года…

Можно привести множество оснований для выбора любой из этих дат.

Но начинать отсчет с детского ботика, с игрушки, которой в отрочестве забавлялся юный Петр, можно было, лишь решившись в эгоцентрическом ослеплении окончательно перевернуть на себя всю русскую историю.

Поражает, как тщательно, предусматривая все возможные осложнения, разрабатывает Петр I план перевозки ботика в Петербург.

«Для опасения от пожаров» воспрещалось ставить ботик в населенных пунктах, велено было оставлять его на ночь под охраной часовых вдали от строений.

В подорожной сержанта Коренева было указано, чтобы «от Москвы до Твери, от Новгорода и до Шлиссельбурга везде по городам и по ямам, под помянутый ботик и обретающимся при нем людям, давать по 16 подвод без всякого задержания»…

Дан был высочайший указ и шлиссельбургскому коменданту: «Послан от нас от гвардии сержант Коренев в Шлиссельбург с ботиком старинным, и когда он тот ботик в Шлиссельбург привезет, тогда поставить его в городе на площади против церкви, как возможно далеко от деревянных строениев, дабы от пожару безопасно было, и вели оный накрыть, и смотри прилежно, чтобы тот ботик чем не был поврежден».

Если сравнить эти указы и предписания с инструкцией, составленной через год Петром I для Витуса Беринга:

«1. Надлежит на Камчатке, или в другом там месте, сделать один или два бота с палубами.

2. На оных ботах плыть возле земли, которая идет на норд, и по чаянию (понеже оной конца не знают), кажется, что та земля часть Америки.

3. И для того искать, где оная сошлась с Америкою, и чтоб доехать до какого города европейских владений; или ежели увидят какой корабль европейский, проведать от него, как оной куст называют, и взять на письме, и самим побывать на берегу, и взять подлинную ведомость, и, поставя на карту, приезжать сюды», — то мы увидим, что инструкция по перевозке детского ботика составлена Петром I гораздо более тщательно, нежели план первой тихоокеанской экспедиции.

2

Возможно, благодаря предусмотрительности «отца Отечества» так блестяще справился сержант Коренев с порученным ему делом. В назначенный срок ботик «Св. Николай» был доставлен в Шлиссельбург и выставлен здесь, как и было указано, на площади против церкви.

27 мая Петр I отправился на яхте в Шлиссельбург и, как в далеком детстве, самолично спустил ботик на воду.

В команду он взял сына своего ближайшего сподвижника, капитана Николая Федоровича Головина[21], и капитан-командора Наума Акимовича Сенявина, который состоял в 1699 году матросом на корабле «Отворенные врата», совершившем плавание из Таганрога в Керчь под командой самого Петра I…

Сопровождаемый яхтой и девятью галерами, ботик поплыл в Петербург.

Грохотом барабанов, звоном литавр, ружейной пальбой приветствовали «дедушку русского флота» — так теперь указано было именовать ботик — выстроенные вдоль берегов полки.

В Александро-Невском монастыре «дедушку» уже ожидала императрица с министрами и генералитетом.

Был произведен салют и из орудий, стоявших на монастырских стенах.

Плавание на ботике «Св. Николай» но Неве пробудило в «отце Отечества» отроческие воспоминания. В подробностях припомнились плавания по Плещееву озеру, рассказы о Ярилиной горе, о Переславле-Залесском, об Александре Невском.

Не рискнем утверждать, что именно детские воспоминания и определили решение перевезти в Петербург еще и святые мощи благоверного князя, но доподлинно известно, что вечером 29 мая

1723 года, накануне своего дня рождения, когда по бледному петербургскому небу уже рассыпались огни фейерверков, Петр I, вспомнив, что завтра еще и день рождения Александра Невского, приказал: обретающиеся в соборе Рождества Богородицы во Владимире мощи благоверного князя перенести в Александро-Невский монастырь.

Ну а ботик после торжественной встречи отправили в Адмиралтейство, причем и здесь не оставил Петр своим попечением и заботой «дедушку».

Капитан-командор Наум Акимович Сенявин огласил тогда в Адмиралтействе царский указ, согласно которому в случае пожара на верфи первым делом следовало спустить на воду бот.

3

В августе, когда отмечали годовщину Ништадского мира, «дедушку» представляли «воинственным внукам» — кораблям Балтийского флота. Они выстроились на кронштадтском рейде — огромные, многопушечные фрегаты. В торжественной тишине двинулась от пирса к ботику шлюпка. На веслах сидели адмиралы, а впереди, склонившись над водою, промерял лотом глубину всероссийский вице-адмирал Белого флага, светлейший князь А.Д. Меншиков. Роли были расписаны строго по рангу. Сам император сидел в шлюпке за рулевого.

Сияло солнце. Сверкали над водой мокрые лопасти весел.

Стоя на юте «Мальбурга», капитан второго ранга Витус Беринг, вглядываясь в гребцов, пытался рассмотреть, кто где. Вот сам Федор Матвеевич Апраксин, возглавляющий Адмиралтейств-коллегию, вот Наум Акимович Сенявин… За ними, кажется, Григорий Григорьевич Скорняков-Писарев — начальник Военно-морской академии, особо доверенный человек государя. А вот и старый знакомый — адмирал Сиверс, с которым двадцать лет назад плавал матрос Беринг в Ост-Индию. В один год они поступили на русскую службу… Вот адмирал Крюйс… А кто это в паре с ним? Да это же Николай Федорович Головин! А ведь когда-то он плавал под его, Беринга, командою…

Отвыкшие от весельной работы, адмиралы гребли вразнобой. Дергаясь, шлюпка медленно двигалась по голубой воде залива.

Царь с трудом удерживал курс.

Наконец подошли к ботику.

Задорно громыхнули три пушечки, установленные на его борту. А мгновение спустя показалось, что раскололось небо. Это полторы тысячи орудийных стволов откликнулись «дедушке».