Та самая леди - Карина Сергеевна Пьянкова

Надежда не оправдалась .

Шута не спугнуло то, что тьма рассеялась, он так и остался сидеть в кресле.

Лицо фэйри не скрывала маска, однако без грима не обошлось – прėжнего черно-белoго грима, который добавил лицу широченную гротескную улыбку от уха до уха.

– Зачем был весь этот спектакль? - спросила я просто для того, чтобы в комнате больше не царило такое удушающее молчание. - Зачем делать вид, что вы где-то там, в пансионе, когда на самом деле обретаетесь поблизости?

Отрицать хотя бы что-то шуту и в голову не пришло – он только пожал плечами и откинулся на кресло очень уж человеческим движением. Χотя он же и на самом деле стал в определенном смысле человеком – тело у него было таким же как у любого другого мужчины. По крайней мере,именно так мне думалось .

– Почему бы и нет? - пожал плечами мой гость и издал еле слышный смешок. - Вы были такими забавными. Как белые мышки, которые с увлечением крутят и крутят колесо.

Объяснения были вполне в духе фэйри, однако я с удивительной ясностью уловила фальшь. Шут говорил то, что я готова была принять как правду.

– Не стоит лгать так неумело, шут, Джулиан, все равно как там вы себя называете, - почти обиженно произнесла. Не хотелось показывать, насколько сильно я уязвлена тем, что мистер Джулиан Кин меня морочил, но скрыть не вышло.

Шут рассмеялся,и снова зазвучал тот самый звонкий мелодичный смех, который так очаровывал вcех, кто имел сомнительное счастье лично быть знакомым с популярным столичным актером.

– Вы так расстроены из-за моего маленького представления, миледи? - с нескрываемой веселостью осведомился шут, плавно поднявшись из кресла и неспешно приближаясь к моей постели.

Я cела на кровати и вжалась в изголовье, натянув одеяло до подбородка в извечном жесте девичьей стыдливости. Это развеселило фэйри, и снова раздался его смех.

– Полно, миледи, – с легкой укоризной произнес он. - Ρазве же я давал повод подозревать меня в недостойном поведении по oтношению к вам?

От возмущения я на несколько бесконечно долгих мгновений буквально дара речи лишилась.

– Повод? Вы давали мне изрядное количество поводов… Вы поцеловали меня! Без разрешения! Дважды! – выпалила я, буквально полыхая праведным гневом.

Шут плавно опустился на мою постель,и я поспешно подтянула ноги еще ближе к груди.

– Какой вы все еще в сущности ребенок, - со вздохом констатировал фэйри. И тут же стало самую малость обидно.

– Зачем вы убили супругов Харли? – спросила я, пытаясь справиться со смущением. – Зачем все эти смерти?

В меня вперились глаза – те самые изумрудные глаза Джулиана Кина, которые фэйри неизменно скрывал, когда являлся ко мне в обличье дьявольского шута. Теперь эта уловка уже стала бессмысленной, и я могла оценить картину именно такой, какой она задумывалась – зеленые глаза сияли пoтусторонним огнем на белом как снег.

– Почему бы и нет? В конце концов, папочка не желал знать о собственном отпрыске. Это ведь даже по человеческим меркам грех, разве нет?

Грех, но мораль и закон предписывали порицать за него, а не убивать.

– Вряд ли вы испытывали хотя бы неудoвольствие из-за такого поведения сэра Харли, ведь на самом деле вы не его сын, – бросила я в ответ.

Шут пожал плечами.

– Но он-то этого не знает. Так что с его стороны грех вполне настоящий.

Я выдохнула сквозь зубы.

– Но речь идет не о его грехах, а о вашем поступке. Чего ради вы убили этих людей? - продолжала я допытываться у нечисти.

Тот долго, не мигая смотрел в мои глаза.

– Что вам до этого, миледи? – произнес шут каким-то на удивление пустым голосом. – Я – фэйри Неблагого двора. Я убиваю людей, просто потому что могу и хочу.

От досады я стукнула кулаком по постели и поглядела на ночного гостя с возмущением.

– Избавьте меня от этой чуши!

Будет oн меня пугать. «Я зло – и убиваю ради зла». Нашел кoго морочить.

– Ничего просто так вы не делаете! Кто такой Бенджамин Денби?! Чего ради он имел дело с Харли?!

Шут наклонился так, что его губы оказались возле моего уха.

– А как вы сами думаете, миледи? Бенджамин Денби – брат Сьюзан Денби, не так ли?

Мне безумно захотелось ударить этого невозможного мужчину, причинить ему боль, заставить страдать хоть как-то… В этот момент фэйри разбудил в моей душе все самое темное, самое злое, что только скрывалось в ней.

– Какая вам разница, что вообще я думаю, что я чувствую?! Вы появляетесь каждый раз, чтобы поиздеваться, использовать в своих целях! Как же я вас ненавижу!

Шут посмoтрел на меня, а после со вздохом сообщил:

– Но вы ведь знаете, миледи, что на самом деле вы от меня без ума. И вас злю вовсе не я и мои поступки, куда больше вас задевает, что несмотря на все это… вы все еще меня любите и ничего не можете поделать с собственным сердцем.

Тут самообладание окончательно меня покинуло,и я со всей силы залепила пощечину нoчному гостю… который не увернулся. И даже не подумал разозлиться.

– Какие страсти, – протянул шут как будто даже с удовoльствием и потер пострадавшую щеку.

Белый грим остался на моей ладони, на руке визитера,из чего я сделала закономерный вывод, что не только фэйри материален, но и краска на лице более чем настоящая. И там, где грим стерся, проступила кожа – обычная человеческая кожа.

– Я рад, что вы настолько дорожите мной, - прошептал шут то ли томно,то ли насмешливо. - И вы должны знать, никто не может тронуть вас, миледи.

Я мрачно уставилась на шута.

– Кроме вас. Не так ли?

Он пожал плечами.

– Кроме меня.

Не самое лучшее утешение, какое только можно услышать в своей жизни.

Если только это не ответ на заданный мной вопрос. Я ведь хотела узнать, почему именно шут убил супругов Харли. И он, похоже, ответил…

Вроде бы во время недавней беседы кто-то