На восточном порубежье - Сергей Жук

Хоть и старались русские держать в тайне науку огненного боя, но совместное проживание дало свое. К тому же многие инородцы были в острогах на различных службах, и даже крестились в православную веру. От таких вообще секретов не было, их даже приходилось обучать огненному бою для служб государевых.

Теперь кроме корякских стрел приходилось опасаться и свинцовых пуль. От стрел есть извечная защита кольчуга да панцирь, а вот от пуль не спастись. Та коль попадет, то суждена тебе тяжелая рана или смерть, а каждому известно, пуля дура.

Баталия у Ямского острога вышла не шуточна, страстей и крови предостаточно. Кроме свинцового града пуль, защитники боролись с огнем. Стены, облитые животным жиром, полыхали в темноте осенней ночи безнадежно. К утру четверо защитников острога пали. Остальные ушли с рассветом по подземному ходу.

До Тауйского острога дошли двое казаков: Еким Писарев и Павел Баев. С их слов и была составлена отписка.

— Остальных нас семь человек бог миловал. Едва вышли живы тайным ходом, и пошли в Тауйский острог. Наличная его императорского величества товарное барахлишко, так же собранная ясачная казна, лисицы красные и горностаи осталось на Яме в амбаре. Вынесли из оного острогу токмо знамя — образ пресвятой Богородицы, да шесть фузей. Пропитание добывали дорогой, что уж бог пошлет. По скудности харчей пятеро нас ослабли и остались в зимовье на Оле, для пропитания от рыбной ловли. Коль уж им там стало нам неведомо.

Коряки с верховий реки Ямы взбунтовались не на шутку. Как выяснило следствие, они сожгли судно и острог, а казну, фузеи, инструменты судовые (паруса, якорь) и казачьи пожитки разделили, Якорь изломали и наковали из них наконечники для стрел. Особенно испугало Тауйского приказчика, что коряками в Ямском остроге взято много оружия, пороху и свинцу. И, как показали события, обращаться с ними они умели.

9

Казачий голова Афанасий Федотович Шестаков, дождавшись устойчивых морозов, вышел из Тауйского острога в ноябре, и сухим путем отправился к Пенжинской губе. Под его началом было чуть более сотни человек, среди которых семнадцать служилых казаков, а остальные все инородцы, якуты, тунгусы да коряки. Имелся и писарь, казак Осип Хмылев.

По задумки Шестакова, целью вынужденного похода, стало замирение прибрежных коряков, приведение их под государеву руку и сбор ясака. Группа есаула Остафьева будет идти вдоль побережья беря ясак с инородцев и описывая тамошние реки и горы. Этот путь считался более спокойным, ведь побережье уже многие десятилетия под рукой русских государей, поставлены остроги и зимовья. Местные коряки ясак платят исправно, лишь изредка, дивясь на малолюдство русских служилых людей, начинают чинить измены и дела воровские.

Сам Афанасий пошел маршрутом нехоженым, по глухим таежным дебрям, где в укромных уголках затаились стойбища немирных коряков, покинувших Охотское побережье. Они встречали его враждебно и старались откочевать с его маршрута. Но уйти от Шестакова было не просто.

Уже было упомянуто, что отряд состоял большим числом из якутов тунгусов, и коряков. Это не случайность. Шестаков будучи человеком искушенным, использовал извечную практику русских в тех удаленных местах. Ведь якуты хорошие воины. Все крещеные в православие, в бою смелы и упорны. Тунгусы лучшие охотники и проводники, а коряки опытные кауры и погонщики оленьего стада, что следует вместе с отрядом и служит основным пропитанием. Но самое главное в этом то, что все эти народы люто ненавидят друг друга. Всю свою историю они ведут борьбу за выживание, и главный в этом враг соседний народ. Эта ненависть заложена очень глубоко, на века, на животном уровне и никогда не оставит их. Ну а русских они более бояться, чем ненавидят, и именно русские стали тем звеном, что сдерживали бойню между ними. И хоть непривычно было инородцам, даже удивительно, но порой русские защищали их, а зачастую спасали от поголовного уничтожения. Таким образом девятнадцать русских служилых, что были под началом у Шестакова без труда управлялись с инородцами в четверо больше их числом, и даже спокойно спали, будучи основой благополучия всего разноязычного племени.

Корякский князец Иллик, с родниками проживал ныне на реке Таватоме. Глухое надо сказать место, а таился Иллик здесь неспроста. Еще год назад, будучи староплатежным ясачным, он со своим племенем проживал недалеко от Охотска. Но злые духи, что посетили его с огненным зельем помутили разум Иллики. Возомнил он себя великим воином и побил служилого Василия Калаганова, что с товарищами возвращался в Охотск. Большую ясачную казну вез казак, вот она и послужила соблазном для захмелевшего князца. Душегубство то, великий грех перед белым царем, за это лютая смерть ждала коряка со всеми родниками. Вот и бежал Иллик на дальнюю речку.

Шестаков следовал обычным своим порядком. Впереди верхом на оленях в версте от главных сил разведчики тунгусы. От этих таежных жителей привыкших выслеживать зверя не укроешься. Осторожные, внимательные к каждой мелочи, он первыми почуют приближение человеческого стойбища.

Следом за тунгусами на собачьих и оленьих упряжках шли главные силы, русские и якуты. Воины всегда в доспехах, а оружие наготове. Замыкает караван стадо оленей и нарты с провиантом и имуществом. Тут трудятся коряки, весьма способные в условиях тайги управляться с крупными стадами животных, а присматривают за ними все те же тунгусы, что по жизни главные враги коряков. Но была еще одна причина, что сплачивало все разноязычные племена включая русских в одно целое. Это страх перед неведанным народом, что приходит из далекой каменной тундры, с берегов Северного моря и прозываемый ими Чукчи. Те приходят чтобы забрать стада оленей и женщин, а детей и мужчин уничтожают без жалости, как диких зверей. Им они не нужны.

Так что отряд Шестакова двигался быстро, способно и с немалыми пользами. Коряки, не успевая откочевать и застигнутые врасплох, неизвестно откуда свалившимися казаками, безропотно давали шерть на послушание, и платили ясак красными лисицами.

Князцу Иллике не повезло более других, он даже сбежать не успел. Предварительно окружив стойбище, казаки с якутами напали на Иллику с родниками, но неожиданно для себя получили отчаянное сопротивление. Коряки схватив копья бросились на русских.

Сам князец даже попытался напасть на Шестакова. Неожиданный удар копьем пришелся в аккурат в стальную пластину, что была зашита в тегеляе прямо на груди. Скользнув по препятствию к плечу, наконечник оторвал воротник защищавший шею и ушел мимо. Далее Афанасию не составило труда отбить нападение князца, ударами сабли он загнал князца в чум. Там уже таилось более дюжины инородцев. Ощетинив копья, свирепо, по звериному, скаля зубы они не собирались сдаваться.

— Огнем их! — Закричал голова. — Запалить чумы!

То, что далее происходи не нам диву даваться. Промасленные и прокопченные годами шкуры заполыхали. Не смотря на огонь, коряки продолжали сопротивляться не желая сдаваться. Так и сгинул князец Иллика со своими родниками. Кто от пуль, а кто задохнулся в дыму.

Много пролил корякской крови казачий голова. Весь его маршрут от Туйска до Гижиге мечен ею. Большой ясак собрал Шестаков. Две сотни новоплатежных инородцев проживающих на реках Яма, Тумане, Вилиге, Таватоме, Аякане, Гижиге склонил он к ясачному платежу.