Особо одаренная особа - Мария Вересень

— Это шербет, — сообщила я, — страшная сладкая гадость, даже в детстве мне не нравилась!

— А мне нравится, — почему-то обиделась Лейя. Мы взглянули на стол другими глазами.

— А ведь так и травануться можно, — высказал умную мысль Аэрон. А рассудительный, как преподаватель, Велий предложил:

— Давайте скажем, кто что знает.

Я присоединилась:

— На щелбаны, кто больше назовет.

— Чур, я первая! — взвизгнула Лейя и ткнула пальцем в ягоду: — Вишня! Вишня!

Алия завопила:

— Ананас!

Аэрон, гордо расправив плечи, провозгласил:

— Шампанское!

Велий хмыкнул, попросил разрешения назвать все вина разом, стал засовывать свой нос во все емкости и объявлять:

— Это красное виноградное, белое полусухое, сидр яблочный…

— И нас называют пьяницами?! Да я и половины не знаю! Зато наставник… — Я ткнула пальцем в вазу: — Яблоко.

И понеслось. Знакомые всем продукты закончились очень быстро, теперь приходилось еще и доказывать, что ты действительно знаешь то, во что тычешь пальцем.

Аэрон внес предложение повысить ставки. Выигравший получал по одному желанию от каждого. И все согласились. Я так и видела в коварно прищуренных глазках их нехитрые мыслишки. Каждый мнил, что знает больше всех, и я в том числе. «Уж я-то с папаней на пирах сиживала», — бодрила себя дочь лаквиллского воеводы. «Да мы на дипломатических приемах такое кушали, чего вы и в глаза не видели!» — говорил про себя Аэрон. «Дети, — покровительственно улыбался Велий. — Да я в таких местах бывал, что вам и не снилось, а уж что кушал, и в страшном сне не приснится». «Шиш вам», — думала я. А Лейя не думала ни о чем, но ей очень хотелось получить от каждого по желанию. Мы начали.

— Лобстер! — объявила Лейя, приподнимая что-то огромное с членистыми ножками. — Вкус у него, как… у лобстера.

Все захохотали и предложили отведать ей самой. Мавка расковыряла членистоногому клешню, отщипнула кусочек мяса, спросила:

— Хотите?

Хотели все, кроме меня. Велий подлил Аэрону вина и солидно так произнес:

— Его едят с белым вином.

И они за считанные минуты умяли бедного рака-переростка.

— Прям волки какие-то, — сказала Алия и объявила: — Оранжа!

Деловито очистив шкурку, она разломала фрукт на дольки. Я съела одну и поморщилась:

— Кисловат.

— Помидор. — Аэрон катал по столу что-то красное, похожее на мягкое печеное яблоко. — Его нужно есть с солью, а еще лучше давить сок, от похмелья хорошо помогает. — Он нам подмигнул.

— А можно я назову все соусы, — опять выпендрился Велий и принялся тыкать в судочки.

— А я сварю вам кофе! — обрадовала я присутствующих, ухватила турку и направилась к печке.

Компания с интересом следила за моими действиями. Когда чудесный запах поплыл по комнате, Аэрон и Алия задергали носами, но первой пить заставили меня. Я вылила коричневую жидкость в кружку, добавила молоко и сахар, с удовольствием отхлебнула… К сожалению, только этот глоток мне и достался, кружку тут же вырвали из рук, и напиток исчез.

Аэрон предложил повысить ставки — по очереди угадывать то, что играющий берет в руки. Проигравшие поют песни.

— А то что-то у нас тут скучно, — пояснил захмелевший вампир.

— Щас я вас развеселю! — пообещала Лейя и взяла со стола какую-то странную круглую штуку. — Ну, — она обвела нас ехидным взглядом, — какую песенку петь будем?

Пришлось петь песенку про тоскующую русалку. Мавка расчувствовалась и разрешила нам отпробовать икры морского ежа. Дрянь страшная.

— И зачем это люди едят? — озадачилась я. Лейя закатила глаза и в двух словах объяснила, что это похлеще любовного зелья и за последствия она не отвечает. А когда мы кинулись на нее с кулаками, глубокомысленно заметила:

— Ух, как вы взбодрились!

Я посмотрела на парней, они покраснели, и Аэрон не выдержал, заорал:

— А ну хватит таращиться!

Алия нервно схватилась двумя руками за зеленый шар. Мы уставились на него, не узнавая. Лаквиллка пыхтела, сопела, и мы, поняв, что, если не споем, она раскричится, запели песню про волчью жизнь. После этой песни расстроенный Аэрон убито поинтересовался:

— Ну и что это?

— Сама не знаю, — ответила Алия, тараща глаза. На мгновение мы просто онемели от такой наглости, а потом я закричала:

— Это орех! Такие штуки висели на тех смешных деревьях, когда мы с Сивкой-Буркой к черным голым мужикам ездили! Ну еще до гарема и Лысой горы! — Над столом повисло молчание, Аэрон и Велий буравили меня взглядом, я сообразила, что ляпнула лишнее. И тут под нашими окнами грянул слаженный хор демонов:

Сладкогласный соловей,

С нашей песней песню слей!

Баю, баю, баю-бай!

Козни, чары вражьих ков,

Не смущайте светлых снов.

Спи, царица, отдыхай.

Доброй ночи, баю-бай!

Велий вскочил, тыча пальцем в окно, и тут под дверью козлетоном заверещал Анжело:

Вы не смейте делать худо,

Долгоножки-пауки!

Все улитки, прочь отсюда!

Сгиньте, черные жуки!

и вновь под окошком грянуло:

Сладкогласный соловей,

С нашей песней песню слей!

Лейя, разевая рот, как рыба, съехала под стол, Алия выронила свой зеленый фрукт, и тот со стуком покатился по полу. Аэрон завистливо втянул слюну и сделал ручкой в окошко, а Велий возмутился:

— Безобразие! Они нам всем должны, а поют только ей! — Он почему-то ни на миг не усомнился в том, что царица — это я. Я оттерла Велия и Аэрона от окна и, махнув платочком демонам, выказала им свое благорасположение. Демоны начали раскланиваться и кривляться, а летавицы стали долбить нам в стену с криками:

— Опять Вереины мужики нам спать не дают!

— Да когда же это прекратится?

— Ведь уже помолвлена!

— Тут кое-кто спать пытается!

— О, какие у вас соседки осведомленные! — сказал Аэрон. — Мне концерты закатывала, в Заветный лес водила, а сама…

— Я чиста перед «женихом», — заявила я.

Мы сграбастали все волчье угощение и ушли пировать к Аэрону.

Утром звонок Рогача застал нас в мужском крыле. Алия со стоном приподняла голову, поводила мутным взглядом туда-сюда и помянула лешего. У меня под правой рукой завозилась Лейя, под утро мы втроем завалились спать на Аэроновой кровати.

— Охохонюшки! Как же я объелась! — пожаловалась мавка.