Дин Рид: трагедия красного ковбоя - Федор Раззаков

Все эти дни Патрисия знала, что Дин разыскивает ее, но не предпринимала никаких шагов к тому, чтобы ответить на его призывы. Ей казалось, что уже слишком поздно: она дала слово Хью Брайану и тем самым отрезала все пути назад. Хотя сердце ее, конечно же, по-прежнему принадлежало Дину. Впрочем, те, кто хоть раз влюблялся, поймут ее чувства: так часто бывает – любишь одного, а жизнь свою порой вынужден связать с другим.

В тот памятный вечер Патрисия перед сном поговорила по телефону с Брайаном и назначила окончательную дату своего приезда в Америку – в начале следующей недели. После чего погасила ночник и легла под одеяло. Однако не успела она сомкнуть глаза, как за окном внезапно… грянула музыка. Причем не транслируемая через динамики, а самая что ни на есть настоящая – оркестровая. А поскольку Патрисия жила на втором этаже, а окна ее номера были распахнуты настежь, музыка ворвалась к ней как настоящий вихрь. И в этом переливе мелодий особенно усердствовала испанская гитара «хароно», которая буквально надрывалась от страсти и нежности. Накинув на плечи халат, Патрисия выскочила на балкон… и обомлела. Прямо под ее окнами расположился настоящий оркестр марьячес, а в виртуозном гитаристе девушка узнала друга своего брошенного возлюбленного мексиканского актера Мигеля. Тот же, увидев Патрисию, внезапно рухнул на колени и запел серенаду «Вернись ко мне». И как только он произнес эту строчку, Патрисия сразу поняла, по чьей прихоти у нее под окнами надрывается этот оркестрик. «Дин, ты мерзавец», – только и смогла произнести девушка. В этот миг в сердце ее вошла такая нежность, что из глаз брызнули слезы. Собственно, именно такого эффекта и добивался Дин, когда задумывал этот концерт. Однако одним лишь исполнением серенад он не ограничился.

Утром следующего дня, едва первые лучи солнца проникли в номер Патрисии и разбудили ее, в дверь постучали.

– Кто там? – спросонья спросила девушка, даже не подозревая о том, какой новый сюрприз ждет ее за дверью.

Поскольку вопрос хозяйки так и остался без ответа, а стук в дверь продолжался, она вскочила с кровати и, на ходу застегивая халат, отправилась открывать. Девушка распахнула дверь, и на нее посыпались цветы. Бесчисленное количество роз упало к ее ногам, а на пороге стоял улыбающийся Дин. И первые слова, которые он произнес, обращаясь к девушке, были:

– Патрисия, выходи за меня замуж.

Свадьба состоялась несколько дней спустя в Мехико. Жених и невеста были великолепны: он был в элегантном черном костюме и светлой рубашке, она – в белоснежном платье с розовым бантом. Поскольку отца своего Патрисия не помнила (его не стало, когда дочь только родилась), посаженым отцом на свадьбе выступил генерал мексиканской армии Сальвадор Идис.

После свадьбы, пожив несколько дней в Мексике, молодые отправились догуливать медовый месяц к себе на родину, в Америку. К тому времени там уже почти год правил новый президент – Линдон Джонсон. Он, как и Кеннеди, был демократом и при прежнем президенте занимал должность вице-президента. Большая часть американцев Джонсона не любила и, если бы судьба распорядилась так, что Джонсону пришлось бы избираться в президенты обычным путем, наверняка бы его не выбрала. Однако трагедия способствовала взлету этого человека.

Джонсон проигрывал своему предшественнику практически по всем статьям: начиная с интеллекта (за всю свою жизнь Джонсон прочитал всего лишь 6 книг, а за все годы пребывания в Белом доме – только одну) и заканчивая внешним видом (на фоне плейбоя Кеннеди с его внешним лоском Джонсон выглядел как типичный фермер из Техаса). Поэтому единственными, кто с большим воодушевлением встретил приход Джонсона к власти, были бизнесмены. И новый президент не обманул их надежд – впервые за всю историю Белого дома Джонсон ввел в практику организацию в своей резиденции званых обедов для крупнейших представителей «большого бизнеса».

Первое время после гибели Кеннеди его преемник свято чтил память предшественника: регулярно вставлял его имя в свои речи. Однако длилось это недолго – около четырех месяцев. В начале весны 1964 года Джонсон прекратил эту практику, поскольку провозгласил собственную программу – построение «великого общества». Характер и цели этого общества Джонсон раскрыл в своей речи 22 мая, выступая в Мичиганском университете в городе Энн. А сказал он следующее:

«Великое общество основывается на изобилии и свободе для всех. В ближайшие сорок лет мы должны будем перестроить все города в США, ибо становится все труднее жить в американских городах. Их центры находятся в упадке, а окраины подвергаются разбою. Нам недостает домов и дорог… Во-вторых, наша деревня… Сегодня ее красота в опасности. Вода, которую мы пьем, пища, которую мы едим, даже воздух, которым мы дышим, – все находится под угрозой загрязнения. Наши парки и пляжи переполнены. Зеленые поля и густые леса исчезают… Сегодня мы должны начать действовать, чтобы предотвратить появление Безобразной Америки… Наше общество не будет великим, если каждый молодой человек не получит возможности изучить все достижения человеческой мысли…»

Между тем летом взяла старт очередная предвыборная президентская кампания. Демократическая партия выдвинула своим кандидатом действующего президента Джонсона, республиканская – сенатора из Аризоны Голдуотера. Последний слыл воинствующим антикоммунистом, чем сильно нравился отцу Дина Сирилу Риду (тот жил тогда именно в Аризоне). Сирилу нравилась в Голдуотере его прямолинейность, и многие взгляды сенатора он разделял безоговорочно. Например, он был полностью солидарен с ним в том, что администрация Джонсона проявляла «позорную мягкотелость по отношению к коммунизму», а демократическая партия «превратилась в партию взяточников, одержимых идеей власти, и левых радикалов».

Стоит отметить, что Сирил в своих симпатиях был не одинок – многие американцы думали так же. Как писал С. Уоррен: «Движение за избрание Голдуотера президентом развилось на базе зарождавшейся в сознании многих американцев тревоги по поводу событий, которые происходили в мире, все в большей степени вызывавшем замешательство и опасения. По их мнению, в мире происходило растворение некогда устойчивых человеческих ценностей, исчезало уважительное отношение к законности и порядку, „ползучий социализм“ подминал под себя здоровый дух индивидуализма и независимости, усиливались веяния „холодной войны“, и советский „вирус коммунизма“ коварно заражал их собственное правительство. Многие из них были порядочными, хотя и одурманенными мужчинами и женщинами, но кроме них существовали экстремистские, правые группировки, кипящие ненавистью к неграм, евреям, католикам, либералам всех мастей и убежденные, что страна их находится на краю гибели…»

Дин по-прежнему был в оппозиции к отцу, ненавидел Голдуотера, однако и к Джонсону никаких симпатий не испытывал. Поэтому твердо решил – в предстоящих осенью выборах не участвовать. И 3 ноября 1964 года, когда вся Америка пришла к избирательным урнам, Дин впервые за последние годы остался дома. На тех выборах победил Линдон Джонсон, доказав тем самым, что подавляющей части Америки чужд воинственный антикоммунизм Голдуотера. Джонсон победил с огромным перевесом в 16 миллионов голосов (это 62 % американцев, или более 42 миллионов против 26,4 миллиона), чего не было за всю историю Соединенных Штатов Америки.