Ванька 3 - Сергей Анатольевич Куковякин

Она, что, и парня этого, не только меня лечить может?

Откликнулось сокровище бьярмов на мои слова⁈

Я, когда фигурку под импровизированный жгут подкладывал, про себя, а может и вслух, только и твердил, что сейчас, вот сейчас без всякого промедления, этому пареньку помочь надо, без этого — минута-две и закончится его недолгая жизнь…

Вот, наверное, золотая фигурка зверька и откликнулась.

Сгорел сарай, гори и хата… Одну фигурку я уже засветил, что уж теперь…

Я достал из кармашка своего самодельного пояса ещё одну фигурку и положил её прямо в рану. Всё равно, шить мне повреждения сейчас нечем, плюем на всякую там асептику и антисептику. Фигурки с пневмонией у меня справились и прочими проблемами, может и тут помогут? Одна только надежда на чудо и остается…

В додзё стояла тишина. Я оторвал взгляд от раны.

Рядом со мной, примерно в метре, стоял старик-китаец. Все остальные, что находились в зале, были за пределами татами. Ну, кроме поручика. Он переминался с ноги на ногу метрах в пяти.

Старик мне что-то сказал. Я, понятное дело, не понял.

— Что он говорит? — обратился я к поручику.

— Благодарит, — как обычно, коротко ответил тот.

— Рано благодарить… Артерию ушить надо…

Я снова вытер пот на лбу и ещё больше кровью вымазался. Весь я сейчас в ней. Ещё и в луже крови сижу.

Так, а ушивают тут поврежденные сосуды? Я же не дома…

— Перевязать поврежденную артерию надо, — поправился я.

Поручик что-то сказал старику-китайцу. Тот коротко ответил.

— За доктором уже послали… — целыми четырьмя словами ответил поручик.

Глава 40

Глава 40 Чудо чудное, диво дивное

Да, оказывается, что с докторами тут — большая проблема…

Через пол часа в додзё паренёк вернулся, которого за доктором посылали. Весь запыхался, потный.

Поручик мне его слова перевёл. Нет нужного доктора. В Токио уехал.

Что, в Мацуяма один доктор?

Необходимый в данном конкретном случае — один. Есть другие, но они хирургией не занимаются.

Часики тикают, а жгут на бедре из пояса от кэйкоги у меня всё ещё на ноге у травмированного…

Может ещё где-то, в другом, соседнем городке хирург имеется?

Опять же через поручика, я об этом вопрос старику-китайцу и задал.

Оказалось, что не один я такой умный. Отправлен и туда гонец, но по времени он ещё только в заданном направлении двигается.

Мля… Беда… После наложения жгута уже почти час прошёл!

Зимой жгут на час накладывается, в летнее время — на два. Тут мы сейчас в помещении, так что будем на летний норматив ориентироваться.

Вообще, как нас на общей хирургии учили, должен был я на лбу парнишки время наложения жгута написать. Ну, сейчас я сам тут нахожусь, так что мне это упущение простительно.

Ещё час, и надо будет немного жгут распустить, открыть путь крови к поврежденной конечности. Без этого большие проблемы у парня будут.

Ну, распущу я жгут. Опять же парень у меня кровонет…

Да, что я ещё неправильно сделал — под жгут тряпочку не подложил для защиты кожи. Но, тут не до тряпочки мне было. Повреждение кожи поясом от кэйкоги — сейчас самая из незначительных проблем парня.

Полтора часа…

Из соседнего городка — ни вести, ни повести…

Повязка, что я на рану наложил, кровью промокла, но не слишком сильно.

Я положил на неё сверху руку. Тёплая. Работает-трудится мой золотой зверёк!

Вот и два часа с момента травмы прошло…

Так, до некроза нижней конечности дело доводить не будем. Сейчас поясок осторожно подраспустим…

Жгут быстро накладывать надо, а вот распускать его — плавно, медленно и осторожно. На саму рану ещё поглядывать — как там с кровотечением…

Нам препод на общей хирургии рассказывал, что в армии спецы есть — за пять секунд жгут наложить могут. Я близко даже в такое время не уложился.

Снимешь жгут на время, а потом его наложить надо чуть повыше. У меня такого не получится — мне пришлось чуть не под саму паховую складку ногу перетянуть.

Да это всё ладно, лишь бы у меня сейчас новый красный фонтанчик не нарисовался.

Одному подраспустить жгут крайне неудобно — надо ведь ещё при этом артерию к кости прижимать.

— Поручик, вот здесь крепко надавите. — указываю Александру Владимировичу на своего засвеченного зверька.

Он и так на него косит, то и дело с огромным интересом посматривает. То, на фигурку, то — на меня.

Передавливает поручик артерию, а я пояс-жгут ослабил. Вроде, и нормально всё.

Так, ещё час парню мы выиграли. Затем — опять я жгут я слабже сделаю.

А, парнишечка-то у нас молодец. В себя пришёл. Правда, перед этим старик-китаец ему как-то хитро своим пальцем в несколько мест потыкал. Тут у парня ресницы и задрожали, а потом он и глаза открыл. Дедок его тут же чем-то поить из горшочка начал. Один горшок выпоил, второй, третий. Я не вмешивался — жидкость сейчас парню нужна. Побольше бы только, а не маленькими горшочками.

Зверьки мои между тем пахали по полной программе. Поручик даже зубами поскрипывал, когда одного из них к бедру прижимал. Говорил, что горячущая фигурка, еле он терпит.

Я проверил ещё раз — точно.

На пятом часу от момента травмы только и появился в додзё местный хирург. Вид у него был крайне важный и недовольный.

Ничего ни у кого не спросил, сразу рану посмотреть полез. Руки бы хоть с дороги помыл…

Разрезал повязку, брезгливо двумя пальчиками пропитанную кровью ткань в сторону откинул.

Я даже удивился, как она легко снялась. Присохнуть должна была, с трудом отодраться.

Тут удивление моё почти без перехода перешло в полное охренение. Раны на бедре не было! Только на коже полоска имелась, как будто след от ушитого разреза кожи примерно годичной давности.

Врач-японец снова что-то крайне недовольно пробурчал. Опять же своими двумя пальчиками мою фигурку, что рядом со шрамом на коже бедра притулилась, на татами скинул.

Фигурка имела весьма непрезентабельный вид. Сейчас, что она золотая, никто бы и не сказал. Почернела она вся, словно бы обуглилась. Вроде, с золотом такого быть и не должно, а на тебе…

Я своего зверька тут же прибрал, в карман сунул.

Японец-врач что-то орать начал, руками махать, ногой даже топнул и к выходу направился. Жгут мой на бедре даже и не тронул.

Я бы тоже, случись раньше со мной такое, непонятно как себя повёл. Зовут за тридевять земель на свежую рану бедра, а по приезду — там уже всё давно зажило… Кровищи ещё на пол налили… Козу, наверное, не одну зарезали…

Глава 41

Глава 41 Кохай

Сейчас в лагере военнопленных я только ночую. Ну, ещё утром завтракаю, а вечером — ужинаю. Вот и всё.

Всё остальное время, я в додзё.

Самый главный там — учитель. Сэнсэй. Тот самый старик-китаец.

Сэнсэй, это — рожденный раньше, перерожденный, старший. По словам поручика, примерно так это слово с японского на русский переводится.

Я — кохай, буквально — товарищ, стоящий позади. Моё место — в самом последнем ряду. Я меньше всех в додзё изучаю боевое искусство.

Поручик — сэмпай. Он дольше меня, да и многих тут, идёт по стопам сэнсэя.

Кохай я здесь не один. Есть и такие, что лучше Александра Владимировича боевым искусством владеют, но они — всё равно кохаи. Он дольше их в этом додзё, пусть и с перерывом в несколько лет.

Мало ли, что у них более высокий кю, от этого в додзё ничего не меняется. Поручик всё равно остается сэмпаем, а они — кохаями.

Сэмпай, молчун-поручик, учит меня сейчас этикету рейги, правилам и манерам поведения в додзё. Впрочем, этому меня он начал обучать ещё до того, как я порог додзё переступил. Словно заранее знал, что сэнсэй мне в ученичестве не откажет.

Я пока — муданся, только что пришедший ученик. Вот начну идти по Пути, пойму, что это — моё, тогда стану юданся. Твёрдо вставшим на Путь Воина.

Поручик мне объяснил, что я сейчас должен следовать трём основным принципам Пути ученика Учителя — гири, нэссин и дзитоку.

Гири — это принятие учеником высочайшей и полной ответственности за свои поступки и обещания.

Нэссин — это прилежание и ревностное стремление к обучению.

Дзитоку состоит в том, что ученик должен правильно понимать боевое