Кейс. Доставка курьером - Наталия Левитина

Едва получив из рук босса стаканчик с горячим кофе, я тут же затараторила без умолку: требовалось срочно поделиться с шефом известием о чемодане денег, свалившемся на меня. И попросить совета.

– Ах, Юля! Ну почему, почему?! – воскликнул Степан.

– Да, опять влипла в историю, – покаянно вздохнула я.

– А я сразу понял – с тобой что-то приключилось. На тебе же лица нет!

Откуда ему взяться? Не сплю уже вторую ночь. Стоит закрыть глаза, и тут же из тьмы выплывает обезображенное болью и отчаянием лицо Воскресенского. И я вижу, как течет сквозь пальцы его кровь, как конвульсивно дергается его тело…

– Юля, Юля, – укоризненно вздохнул шеф.

– Да, со мной почему-то все время что-то происходит, – призналась я.

Живу чрезвычайно насыщенно!

Например, далеко не всякая девушка удостаивается чести стать моделью для плаката… А со мной такое было два года назад. Правда, на плакате поверх моего лица было кровавыми буквами написано – «Грешница», что сразу же превращало постер в обвинительный документ.

Брр… Неприятные воспоминания.

Не всякой девушке громят квартиру и разрисовывают стены загадочными шифрами – со мной случилось и это… Полтора года назад я купила за баснословные деньги сиреневый тренчкот и бурно радовалась гламурной вещице – их не так-то много в моем гардеробе. И что же? Из-за сиреневого тренча я хлебнула столько неприятностей, что едва не повредилась умом. А нормальная девушка спокойно носила бы красивую вещь и наслаждалась производимым эффектом…

Видно, я не совсем нормальная.

– Да, Юлька, у тебя жизнь всегда бьет ключом.

– И по голове, – кивнула я.

– Однако Воскресенский отдал чемодан именно тебе, а не этому дизайнеру… как его… Глебу. И его действия подтверждают одну мою мысль. Я утвердился в ней уже давно.

– Какую?

– Честность и порядочность – не результат воспитания. Это или есть у человека, или напрочь отсутствует. У тебя есть, и всем вокруг это ясно. Ты не предашь и не обманешь. Кто-нибудь видел, как Воскресенский отдавал тебе кейс?

– Нет.

– Значит, ты вполне могла бы присвоить деньги себе.

– Ты с ума сошел!

– Вот видишь! У тебя подобная идея вызывает возмущение. Значит, Воскресенский сделал правильный выбор, доверив чемодан именно тебе. Ты надежная!

Да, очень. Подставила под пули чужого малыша!

– Насчет человеческих качеств. Я тут недавно читала заметки Льва Толстого. Да, Степа, не удивляйся, я и читать иногда успеваю… Он пишет – приблизительная цитата – это глубокая ошибка – считать человека добрым, злым, глупым или умным. Человек на все способен, у него есть все возможности: был глупым – стал умным, был злым – стал добрым. И наоборот. Поэтому нельзя судить человека – оценка не успевает за сутью, настолько изменчива человеческая натура!..

Мне, конечно, приятно выглядеть в глазах Степана Даниловича образцом порядочности и щепетильности. Но, увы, это не я.

– У графа Толстого не было телевизора. Иначе он полюбовался бы на некоторых наших звезд, политиков, телеведущих и понял: если человек глуп, или туп, или непомерно алчен – он не меняется.

– Или специально культивирует в себе эти качества, так как именно они востребованы временем, окружением, обстановкой в нашем обществе и позволяют устроиться в жизни наиболее комфортно.

– Ну, Юля, не знаю. А почему же ты не культивируешь в себе алчность и жадность? Почему не хочешь присвоить чужой чемоданчик? Ты даже отказываешься писать тексты для «Гривенника» – это, по твоему мнению, будет непорядочно по отношению к Нонне Кратовой. Да? Потому что «Гривенник» перекупил магазины у твоей подруги.

– Перекупил! Забрали за бесценок в счет карточного долга ее мужа! Не знаю, как Нонна пережила это. Подлецы!

– Насколько я знаю, Нонна не только пережила потерю, но и затеяла новый успешный бизнес. Все, проехали, забыли! Но ты до сих пор ненавидишь «Гривенник». Наверное, даже сильнее, чем Нонна. Вот такая преданная подруга.

– Да, преданная, – согласилась я. – Люблю я Нонну… А вот насчет Воскресенского… Он отдал мне кейс вовсе не потому, что уверовал в мою надежность и порядочность. Мы с ним практически не были знакомы. Просто Глеб сразу же прыгнул в машину и уехал. У депутата не было выбора. Он истекал кровью и терял сознание. А рядом – только я. Не самый, кстати, лучший вариант! И код забыла, и фамилию не расслышала.

– М-да…

– Степан, ты мне поможешь? Надо разузнать, кому я должна принести в клюве кейс.

– А что мы имеем?

– Первое. Это мужчина. Так как его зовут Андрей.

– Гениальное наблюдение! – восхитился босс.

– Второе. Это кто-то из наших городских небожителей. Он заправляет балом, он велик и могущественен. Ну, короче, предводитель мафии. Я так думаю.

– Ну и задача.

– Ах да. Это человек невысоких нравственных принципов, безжалостный и бесчеловечный – должникам сразу включает счетчик. А потом, я думаю, закапывает их в землю, а сверху разбивает клумбу с клематисами и настурцией.

– Жуткий тип. Что ж, Юленька, думаю, мы в два счета найдем этого парня, – без особого энтузиазма пообещал босс.

Я вздохнула.

Осталось всего четыре дня!

А теперь – и того меньше.

Три. Три дня!

Я не могу думать ни о чем другом, только о кейсе. Он валяется на диване, отвратительно черный, мрачный, зловещий. Притягивает взгляд, гипнотизирует. Я еще ни разу не прикоснулась к нему с тех пор, как он попал в мой дом. Зато Нонна и Ева осмотрели и ощупали его со всех сторон и даже обнюхали.

А сегодня этим занимается Глеб.

– Ты не говорила, что Воскресенский успел передать тебе чемодан с деньгами!

– Здрасте, приехали! Сразу же в машине и сказала. Ты не помнишь?

– Нет, не помню.

– А в руках у меня его разве не видел?

– Ой, у тебя столько всякого барахла было в руках – коляска, ребенок, этот дурацкий палантин…

– Почему дурацкий?

– Ах, Юля, голимая синтетика! – всплеснул руками Глеб. – И ни с курткой, ни с брюками абсолютно не сочетается. Выкинь его немедленно.

Боже мой! А я ходила в нем в редакцию «Стильной леди». Катастрофа. Теперь понятно, почему главный редактор Марина Аркадьевна, корифей гламура, наградила меня изумленным и одновременно уничтожающим взглядом.

– Почему ты раньше не сказал? – обиделась я.

– Ты мой друг, а не клиентка.

– Не поняла. Ты берег мои чувства или не хотел давать бесплатный совет?