Рысь. Рудиарий - Андрей Посняков

Перед таверной своей дымной пускается в пляс![1]

Лукан явно смутился:

– Госпожа считает Вергилия не очень приличным.

Вот уж тут Рысь не сдержался, захохотал во весь голос, так, что оборачивались идущие впереди прохожие. Ну надо же, ну дает Клавдия! Вергилий для нее – неприличный. На себя б посмотрела! А раб-то, раб – аж покраснел бедняга. Неужто он работал на вилле? Поди врет – что-то непохоже, чтоб он давил виноград или разбрасывал по полям навоз. Спросить, что ли, уесть? А то ишь, важничает – думает, все гладиаторы глупые.

– Что я делал на вилле? – озадаченно переспросил Лукан. – Нет, вовсе не только разбрасывал навоз, хотя всякое бывало. В основном я катал на легкой повозке хозяйку и ее гостей.

– Катал? – теперь пришла очередь Юния удивляться. – Ты что же, умеешь управлять колесницей?

– Умею, – кивнул мальчик. – Да там ничего особенно сложного нет, нужно лишь зря не спешить и чувствовать три вещи: лошадь, колесо и дорогу.

– А ведь твоя хозяйка подарила мне колесницу. – Гладиатор неожиданно улыбнулся.

– Да, я знаю, она говорила как-то. Очень хорошая вещь!

– И абсолютно бесполезная, ведь по римским улицам запрещено ездить днем, а ночью вполне можно столкнуться с возами.

– Это так. – Парень прищурил глаза. – И все же… Знаешь, я по ночам иногда пробираюсь на задний двор, Дарис, привратник, меня пускает. И любуюсь повозками – какие они все изящные! Особенно твоя колесница – она ведь совсем не такая, на каких состязаются в Большом цирке, гораздо удобнее. Большие колеса – меньше трясет, мягкие удобные сиденья. Если б ты знал, как здорово нестись на ней где-нибудь на загородной дороге, посадив рядом с собой какую-нибудь девчонку… Нет, лучше не какую-нибудь, а красивую!

Рысь хмыкнул:

– Можно подумать, ты сажал!

– Нет. – Лукан опустил глаза и вздохнул. – Я ведь всего лишь раб.

Юний вдруг ощутил укол совести: и чего он взъелся на мальчишку? И в самом деле, тот всего лишь раб, как всего лишь раб и он сам, знаменитый гладиатор Ант Юний Рысь, Рысь из Трех Галлий, за одну ночь с которым красивейшие девушки Рима готовы отдать свои последние деньги. И тем не менее – всего лишь раб. Да, ланиста относился к нему хорошо, даже очень, но ведь это только потому, что Рысь приносил тому хорошие деньги! Если бы не это, вряд ли Юний смог бы не то что где-нибудь подзаработать, но даже и выйти за стены школы. А скорее всего, его уже и не было бы в живых, ведь до судьбы обычных гладиаторов, не звезд, никому нет никакого дела – ни ланисте, ни зрителям.

– Я тоже раб, – тихо произнес Рысь и, скосив глаза, спросил: – Не знаешь, зачем я понадобился Клавдии так срочно?

– Не знаю. – Лукан пожал плечами.

– Жаль.

– Но могу предположить, – с улыбкой продолжил мальчишка.

– Ну-ну? – Рысь насторожился.

– Вчера госпожа вернулась с гладиаторских игр какая-то не такая.

– Вернулась с навмахии?

– Ну да, ведь именно там ошивалась вчера почти половина Рима… – Лукан вздохнул. – Вернулась какая-то бешеная – нам всем досталось. Ругалась, ругалась, а потом зачем-то послала меня за Каллимахом, ростовщиком.

– За кем, за кем? – Юний внезапно остановился на углу, перед термами Траяна, и, взяв Лукана за плечи, повернул к себе лицом. – Так за кем она послала?

– А что это тебя так интересует? – насторожился раб.

– Да так, – отпустил его Рысь. – Просто думаю: в каком она настроении?

– Вчера вечером была в плохом, прямо как фурия. – Мальчик покусал губы. – Только после визита ростовщика немного успокоилась.

– Так, так… – задумчиво протянул Юний. – Интересно… А что, хозяин, Клавдий, дома?

– С утра уехал в сенат, сказал, что вернется поздно.

– Уехал?

– Ну, в паланкине, с носильщиками.

– Ясно.

Рысь уже больше не расспрашивал словоохотливого раба, думал. Странная складывалась ситуация, если не сказать больше. Что могло так расстроить Клавдию во время вчерашней навмахии? Какая-нибудь неприятная встреча? И вечерний визит ростовщика Каллимаха – выходит, они хорошо знакомы? А ведь этот ростовщик уговаривал Юлию Филию продать векселя египетских зерновозов, которые на самом деле вовсе не пошли ко дну, а вот-вот должны прибыть в Остию. Выходит, Каллимах тоже, как и писатель Феликс, откуда-то узнал об этом? Иначе с чего бы это ему проявить такую настойчивость, скупая никому не нужные закладные себе в убыток? И он, Каллимах, как-то связан с Клавдией. И с ее супругом, квестором, тоже? Или Клавдия крутит свои собственные дела, втайне от мужа? Зачем же, зачем ей так срочно понадобился сегодня Юний? Что это – любовная страсть? Но Клавдия никогда не позволяла своим страстям вмешиваться в дела, даже рабов редко била, хотя и испытывала от этого явное удовольствие, предпочитая нанимать бедняков за приличные деньги. И вдруг, несмотря на присутствие в городе мужа, ни с того ни с сего срочно вызвать к себе гладиатора! Неужто так уж приспичило заняться любовью? Странно…

– Э-эй. – Лукан дернул гладиатора за рукав. – Мы пришли.

– А? – Юний все никак не мог отвлечься от своих мыслей. – Ах да…

Как всегда, раб-управитель привел юношу на второй этаж, в спальню для гостей. Клавдия встретила его со всегдашней улыбкой, но глаза ее были холодны, а покрытое толстым слоем пудры лицо – непроницаемо.

– Как хорошо, что ты пришел, Юний! Проходи, садись вот сюда, на ложе. Выпей вина, вот…

Улыбка ее и смех явно были фальшивыми, а в голосе слышалась тщательно скрываемая злоба. Или, быть может, все это лишь казалось?

– Пока не хочу, – улыбнулся Юний. – Уже напился в школе – до сих пор плещется.

Увидев лежащую на столике с благовониями длинную острую шпильку, он незаметно сунул ее за пояс.

Кашлянув, в комнату внезапно вошел раб-управитель и, наклонившись к хозяйке, что-то прошептал ей на ухо.

– Уже пришел? – вскинув глаза, переспросила Клавдия. – Хорошо, пусть подождет в атриуме.

Жестом отправив раба прочь, она встал с ложа и, погладив гладиатора по голове, произнесла странно тягучим голосом:

– Я вынуждена тебя оставить, мой мальчик, совсем ненадолго. Хочешь, пока пришлю тебе красивую рабыню?

– Нет, – остро чувствуя опасность, улыбнулся Юний. – Честно сказать, я бы лучше немного вздремнул – устал вчера на навмахии.

– Узнаю гладиаторов! – засмеялась матрона. – Все бы им спать. Что ж, как знаешь. Вот тебе подушки, спи… А я скоро вернусь и уж непременно разбужу тебя!

Клавдия вышла, оставив после себя стойкий запах дорогих египетских благовоний. Казавшийся сонным Рысь встрепенулся и на цыпочках подошел к выходу. Убедившись, что поблизости нет никого из домашних рабов, он вышел из спальни и осторожно спустился по лестнице вниз. В атриуме, у бассейна, уже прогуливался Каллимах, нетерпеливо дожидаясь хозяйку. Морщинистое лицо ростовщика выражало злобную озабоченность.