Окно в Полночь - Дарья Гущина

Собственно, поэтому я прекрасно понимала грусть редактора. И его искренней печалью прониклась до глубины души.

— Ладно, не уволюсь, если зарплату поднимешь.

— На сколько? — уныло спросил он.

— Ну, на пару тысяч, — не стала жадничать.

— Поговорю с директором, — кивнул шеф.

Я снова подняла брови. Гриша поморщился:

— Хорошо, с января повысим.

— Тогда прочитай заявление, что ли.

— Шантажистка… — редактор склонился над столом.

— Да ладно, мне до Цыпы далеко, — усмехнулась я.

Шеф покраснел и уставился на заявление.

— В отпуск? — переспросил удивлённо. — После каникул? Вась, ты чем думаешь? Где я тебе замену найду на каникулах?

— До тридцать первого — еще неделя, — я пожала плечами.

— Нахалка… — редактор подписал заявление. — Все, топай.

— Спасибо, Гриш, — благодарно улыбнулась я.

— Кыш отсюда.

— Домой?

Он красноречиво пожал плечами: мол, как хочешь.

Отдав заявление секретарю, я вернулась на рабочее место, довольно потянулась и посмотрела на календарь. Итак, у меня есть целый месяц на книгу, и никаких бройлеров и мэров! Ура!

— Жизнь удалась? — Валик выглянул из-за монитора.

— А то! — я улыбнулась, собирая сумку.

Так, сотовый, флешка, листочки с зарисовками… Никак не приучу себя хотя бы к блокноту. Вечно всё записываю на отрывных листочках, а потом теряю уйму времени, рассортировывая и приводя в порядок информацию… Сапоги, шуба… куртка Валика на месте. И что это было? И было ли?..

— Вася!

— А? — я вздрогнула.

— Не смей удирать, — сказал друг ровно и веско, — поняла? Жди меня.

Я покорно села в кресло. Чёрт. Надо как-то с мыслями собраться… И то ли придумать, что наврать, то ли решить, о чем умолчать… Валик доделал макет, отпросился и скомандовал подъём и на выход. Я надела шубу и шапку и поплелась в коридор.

— Вась, не трясись, — заметил он, вызывая лифт.

И верно, колотит, как перед кабинетом зубного врача… И внутри все скручивает, а внутренний голос вопит: молчать, никому ничего не говорить, нельзя!.. Внутренний голос — штука полезная. Особенно когда он советы даёт, а не хихикает в уголке, со стороны наблюдая за моими чудачествами. И добивая после сакраментальным: вот, как я и думал!.. Мой обычно вёл себя именно так. Но уж если предупреждал, то всегда оказывался прав.

— Вась, сознавайся, что открутила от Игорева кресла болты.

— А ты сознайся, что постоянно их подтягивал, — проворчала в ответ.

Посмотрела в весёлые глаза и расслабилась. Что я, в самом деле… И более личные вопросы с ним обсуждаю, но… Оказывается, тема душевного здоровья сакральнее прокладок, гинекологов, секса и ПМС. Это как себе признаться в собственном сумасшествии. А это стрёмно… и страшно.

— Ну? — поторопил Валик, когда мы сели в машину, и закурил. — Я готов.

А я — нет… Я поёрзала.

— В семье несчастье?

— А? Нет… слава богу, — и мама с утра сообщение прислала, тьфу-тьфу…

— Вась, я же вижу, что что-то случилось. Я тебя не первый год знаю.

— И не жди от меня сочувствия, — буркнула раздражённо.

Вздохнула и сбивчиво рассказала. Про птеродактиля в ванной и полуночные «обмороки», про книгу, которая пишется сам по себе, и… Про знак на щеке и саламандра решила промолчать. Хватит с него… пока.

— Красный? — повторил Валик задумчиво и закурил вторую сигарету. — Птеродактиль?

— Угу, — вроде, выговорилась, а легче не стало. Тревога засвербела с новой силой. Зря сказала, ой, зря…

— Вась, а ты в курсе, каких они размеров были?

— Значит, у меня детёныш поселился… или карликовая особь. Вальк, ну на кого он похож — так я его и обозвала, не цепляйся к мелочам!

— А книги сколько написала?

Я прикинула:

— Страниц сто где-то.

— С понедельника? — уточнил друг. — За пять дней и со сдачей номера?

— Ну… да, — бредово, но факт.

— Однако твоя муза жжёт, — хмыкнул он.

— Не муза, а Муз, — призналась я. — Понятия не имею, что это за существо, но… Когда оно появляется рядом, я ни о чём другом думать не могу — только о писанине. Я его с детства вижу.

— Видишь и молчишь? — странная фраза и странный взгляд. Очень странный взгляд.

Мне стало не по себе.

— А смысл выбалтывать подробности шизофрении? — огрызнулась в ответ и чихнула: — Вот, правду говорю, — и снова заёрзала: — Может, заедешь и посмотришь?.. Чудится или нет?..

— Я не переношу твою хату, — Валик облокотился о руль и нахмурился.

— И не переноси — переезжать не собираюсь, — пошутила неловко. — На пять минут заглянешь, и всё.

— Если приглашаешь…

— А с каких пор тебе приглашение требуется?

— Когда приглашают — это всегда приятно, — Валик завёл машину.

— Тогда заходи в любое время дня и ночи, — меня снова начало потряхивать. Момент истины, да. Увидит он птеродактиля или нет?..

Окна запотели, а от табачного дыма свербело в носу. Я приоткрыла окно. На улице уже стемнело, и замельтешил снег. Завтра — всего лишь выходные, а у меня уже ощущение, что я в отпуске. Вернее, на больничном. Со всеми вытекающими обстоятельствами.

До дома доехали быстро и молча. Я переживала. Валик упорно молчал и размышлял о своём. По лестницам поднимались тоже молча. Единственное, что скрип двери почудился от квартиры Серафимы Ильиничны, но пронесло. И Баюн не урчал, что странно. Я открыла дверь и включила свет. Валик потоптался на пороге, но зашёл.

— Ничего страшного здесь нет, — подбодрила я, разуваясь и оглядываясь. И где же мой вечно голодный зверь?

— Угу, кроме красных ящеров, — друг тоже разулся и, не раздеваясь, устремился к ванной. — Туда?

— Ага.

— Гадко здесь… — он зябко повёл плечами и включил свет в ванной.

Реакции — ноль. Я встала на цыпочки и через его плечо заглянула в ванную. Птеродактиль опять обнимался с полотнецесушителем и со стороны напоминал собственно полотенце. Да, и именно так я придумывала все детали для фэнтези. Замечала, что обычная вещь в необычном ракурсе что-то напоминает, задумывалась — что именно, и вслед за ассоциацией появлялись образы и идеи. Но — так было раньше…

Валик прилежно вертел головой, но ничего подозрительного очевидно не замечал.

— И где оно? — уточнил с любопытством.

— Не видишь? — я расстроилась. Конечно, в глубине души готовилась к такому, но…