Неуловимая Констанция Данлап - Артур Рив

— Полагаю, вы слышали о проблемах в «Моторс»? О том, что остальные директора пытаются заставить меня выйти из правления?

Родман Брайнард, президент большой корпорации «Моторс корпорейшн», сидя за столом напротив Констанции Данлап, изучал притягательную глубину ее больших карих глаз. Беседа с Констанцией не была похожа на светскую болтовню с другими известными ему женщинами. Еще никогда Брайнарду не доводилось так откровенно разговаривать ни с одной представительницей женского пола — неважно, по делу или просто так.

— Один из наших общих друзей, — продолжал он, — рассказал мне о вас достаточно, чтобы убедить — вы вовсе не дилетант в деле помощи людям, попавшим в затруднительное положение. Вот почему я попросил вас зайти. Думаю, вы можете мне помочь.

Прямота Брайнарда импонировала Констанции.

— Очень любезно с вашей стороны, что вы так верите в меня… При столь недолгом знакомстве, — заметила она, вглядываясь в его лицо.

Брайнард засмеялся.

— Вы же сами понимаете, миссис Данлап: все, что я вам сейчас рассказал, — не секрет для Уолл-стрит. Мне угрожали актом Шермана[3]. А если за расследованием последует реорганизация, Родман Брайнард будет уничтожен… Возможно, ко мне даже применят уголовные статьи, которые есть в этом законе. Это, миссис Данлап, всего лишь чистой воды лицемерие. Мои враги притворяются, что совершают доброе дело, но в итоге творят только зло.

Излагая свое дело, Брайнард внимательно наблюдал за Констанцией, и, похоже, она нравилась ему все больше и больше.

«Клянусь святым Георгием, — подумал он, — у этой женщины мужской склад ума. С ней можно иметь дело».

А вслух бизнесмен, привыкший принимать быстрые решения, сказал:

— В данный момент они превратили в свое орудие миссис Брайнард. Они распространяют скандальные слухи о моей связи с Бланш Леблан, актрисой. Вы ее видели? Потрясающая женщина… Изумительная. Но я уже давно понял, что дружба с ней приведет лишь к беде.

Брайнард в упор посмотрел на Констанцию, так разительно отличающуюся от авантюристки Бланш Леблан, и отрывисто закончил:

— Поэтому я решил с ней порвать.

— А как Бланш Леблан связана с проблемами «Моторс корпорейшн»? — резко спросила Констанция.

— Враги начали следить за мной задолго до того, как я заметил, что за мной следят. Они копались в моем прошлом. Вчера я выяснил, что кто-то вломился в дом мисс Леблан и украл пачку писем, которые я ей написал. От актрисы люди не ждут строгой морали и не осуждают ее за эскапады, зато это может причинить огромный вред президенту «Моторс корпорейшн»… Пока еще действующему президенту.

— Кто за вами следит?

— Уортингтон, казначей, направляющая сила «инсургентов», как они себя называют… Слово такое же популярное, как и слово «реформа». Я так понимаю, что на них работает детектив по имени Драммонд.

Услышав это имя, Констанция быстро подняла глаза. Неужели Драммонд будет вечно попадаться ей на пути?

— История с письмами, — продолжал бизнесмен, — подвела дело к финишной черте. На этом меня здорово подловили. Судя по тому, как ведет себя Сибилла… э-э, миссис Брайнард, она читала и перечитывала эти письма. Но, клянусь богом, — стукнув кулаком по столу, заявил он, — я буду сражаться до конца, а когда паду, — он подчеркивал каждое слово новым ударом, — паду не один! Я обрушу все чертово строение на их головы!

Брайнард был слишком возбужден, чтобы извиниться перед дамой. Констанция вглядывалась в его лицо, на котором была написана угрюмая решимость, и понимала — он не из тех, кому предназначено пасть.

— То не потеряно, чему грозит опасность, мистер Брайнард, — тихо сказала она. — Ведь так говорят у вас на Уолл-стрит?

— И как бы вы поступили на моем месте? — спросил он. В его тоне звучала не мольба, а скорее приглашение к беседе.

— Пока не могу сказать. Позвольте прийти к вам завтра на работу. Я могу стать вашим личным секретарем?

— Считайте, что вы уже наняты. Назовите сумму вознаграждения… Вы получите его, как только все закончится. Можете навести обо мне справки в деловых кругах, и вам расскажут, что я всегда щедр с теми, кто меня поддерживает. Но я ненавижу лодырей и прогульщиков.

— Я тоже! — воскликнула Констанция, встала и протянула руку для мужского рукопожатия.

Брайнард выпрямился и посмотрел на нее с нескрываемым восхищением.

На следующее утро Констанция стала личным секретарем президента «Моторс корпорейшн».

— Я буду называть вас «мисс Данлап», — заметил Брайнард. — Так будет выглядеть правдоподобней.

Он деловито набросал круг ее обязанностей, составленных так, чтобы все видели, как она занята, но не имели повода вмешаться в дела, ради которых она на самом деле здесь появилась.

Быстро рассчитав план действий, уже после полудня Констанция приняла решение. Правда, вылазка в город заняла больше времени, чем она рассчитывала, но все-таки к вечеру новая секретарша уже опять сидела за своим столом, на котором лежал доставленный посыльным маленький сверток.

— Молюсь, чтобы вы не начали думать обо мне плохо, мисс Данлап, — заметил вышедший из своего кабинета Брайнард. — Не все на самом деле так, как кажется.

— Я не думаю о вас плохо, — негромко ответила она. — Вы не первый, кого банда плутов подловила и собирается подставить.

— Вообще-то я о другом, — протянул он. — Я о романе с Бланш Леблан. Могу я говорить с вами откровенно?

Не в первый раз Констанцию делали наперсницей в сердечных проблемах, и все-таки это не могло не волновать — что такой человек, как Брайнард, доверяет ей в столь личных проблемах.

— Обвинять следует не только меня, — медленно начал он. — Отчуждение между мной и моей женой началось задолго до этого романа. Оно началось с… ну… как говорится, с серьезной разницы в характерах. Вы знаете, что мужчине — амбициозному мужчине — всегда нужна женщина ему под стать. Такая, которая будет использовать дарованное деньгами положение в обществе не только ради собственного удовольствия, но и для того, чтобы совершенствоваться и идти в ногу со своим мужем. Такого в нашем браке никогда не было. Чем больше я преуспевал, тем больше видел, как жена моя превращается в мотылька… Порой далеко не такого привлекательного, как другие мотыльки. Она стремилась в одну сторону, я — в другую. Ох, да ладно, что толку в словах? Я слишком далеко зашел по неверному пути… И должен за это заплатить. Но мне бы хотелось сохранить все, что осталось от наших с Сибиллой былых отношений.