Он меня погубит - Оливия Лейк

– Скучаешь, красавчик?

Я оторвал глаза от еще четырех шотов и взглянул на нарушительницу внутреннего монолога. Подтянутая аппетитная брюнетка, слегка навеселе, но не лишенная привлекательности. Симпатичная, да? Да ведь? Это я у члена своего спросил. Молчит предатель, даже не шелохнется. Ушел в глубокое подполье.

– Скучаю, – отозвался я, собираясь уйти в загул. Если ствол меня не поддержит в желании потрахаться «на стороне», то хотя бы напьюсь в приятной компании.

Я показал бармену, что девушка пьет со мной – бутылка со всеми прибамбасами для отменной пьянки оказалась перед нами.

– Я здесь с друзьями, но они меня бросили…

Она что-то говорила, но я даже имя не удосужился запомнить, мозг блокировал информацию, насыщаясь исключительно мексиканской водкой.

– А сказку на ночь мне расскажешь, детка? – прервал белый шум, в котором пребывал последние полчаса.

Она улыбнулась соблазнительно, плечом повела, кокетливо лизнула ладонь, соли насыпала и мне протянула. Это что, ритуал такой?

Я на руку глянул, затем на девушку, и снова на руку. Блядь, какого хрена я вообще здесь делаю?! У меня шикарная вилла на побережье, в которой спит роскошная женщина. Женщина, которую я всю могу вылизать с ног до головы и кайфануть от этого. Девочка с глазами неба.

Я был практически трезв и почти с первого раза одолел вход в гнездо своего понтового «Ламборджини». А где еще понтоваться, если не на Кайманах?! В спальню вошел, чертыхнулся, налетев на что-то.

– Вав-вав! – встрепенулся хвостатый недруг мой.

– Заткнись! – рыкнул на него. Весь дом перебудишь, блохастый мешок на ножках. К постели подошел и охренел. – Не понял? – на Никки посмотрел: – Хозяйка где? – Он, тявкнув на прощание, махнул хвостом.

Сбежать она не могла, да и чувствовал я – не стала бы. В саду стрекотали цикады, а скорый рассвет разогнал звезды, но темно еще было. Я пошел к морю, издали разглядывая молочную дымку, зависшую над водой.

Мелену заметил не сразу. Она куталась в бежевый плед, сливаясь с песком. И чего ей не спится? Я одним рывком сгреб ее в охапку и, повернув, жадно поцеловал. Она вкуснее текилы.

– Пусти! – взбрыкнула моя лошадка, отталкивая. – Уходи туда, откуда пришел!

Ревность?! Ну ничего себе! За ревность я не платил! Но мне польстило, конечно.

– Там не было того, что мне нужно, – шепнул, разводя полы пиджака. Мой, что ли? Прихватывая губами напряженный сосок. Я был слишком пьян, чтобы сдерживаться и слишком нуждался в ней, чтобы ставить на место. Мелена – никто, чтобы отчета у меня требовать. Это она моя. А я ничей. Звучит, хреново, кстати.

– Моя… – прорычал, снова находя ее губы, стискивая так, что ребра хрустнули. И мышка ответила, ногами меня обвила, языком дразнить начала. Блядь, а трахаться оказывается приятней, когда партнерша внутри отзывается. Нужно запомнить.

Мелена

Марк ушел. Ни разу не обернулся. Просто взял и ушел. Вот и он оставил меня ради других удовольствий. Неужели я так и не научилась удовлетворять его?

Я обессиленно упала на колени. Боже, как же сложно любить мужчину, который не хочет, чтобы его любили! Иногда нам было так упоительно хорошо вместе, и дело не в сексе – порой нас окутывала настоящая близость.

– Почитать тебе? – удивилась, даже книгу уронила.

– Почему нет, – Марк лег, положив голову мне на колени. Внутри остро защемило, и я несмело дотронулась до темных волос, влажных после душа. – Ты так умотала меня, мышка-малышка, – сказал и запустил мне руку между ног. – Нет, – нарочито горестно вздохнул, – нужна передышка.

– Это, – я потянулась за книгой, – биография Элеоноры Рузвельт.

– Она вроде не дурой была, – Марк широко зевнул. – Давай, начинай.

Через две минуты он спал сном младенца. Расслабленный, спокойный и такой красивый. Напряженная складка меж бровей разгладилась, жгучие ресницы неподвижны, губы приоткрыты. Во сне он выглядел моложе и мягче, словно демоны, терзавшие его душу, исчезали. Даже лев на спине не казался таким уж грозным. Я тихо вздохнула. Жаль, что эти безмятежные мгновения не бесконечны. Зверя нельзя одомашнить, а хочется…

Да, иногда мы с Марком казались просто парой влюбленных, не тех, что умиляются и целуются каждую секунду, а тех, кто могут со значением молчать, переплетая пальцы. Даже причина моего похищения забывалась. Но это бывало так редко, что становилось неправдой, миражом. После таких минут, когда мне казалось, что я уже вошла в его сердце, следовали непредсказуемые вспышки раздражения. Я терялась. Я не понимала причин его глухой злости. Вот и сейчас Марка накрыло. Боюсь, мне никогда не укротить моего темногривого льва. Нет, не моего. Чужого.

– Вав-вав, – заскулил Никки, привлекая внимание.

– Иди спать, – я поднялась и поманила его за собой. – Место.

Хотела надеть халат, но рука сама потянулась к синему пиджаку – Марк так и не забрал его. Запах пряностей и океана стал глуше, но я все равно чувствовала его – так мне казалось, что мой неприступный лев ближе.

Сегодня мне не уснуть. Я буду ждать его. Если Марк вернется, потребую… потребую… Конечно, было бы эффектно заявить, что я хочу свободы. Что он не имеет права удерживать меня против воли. Но… «Но» бывают всегда. Марк все равно не отпустит меня – это не входит в его планы. Пока. А я не хочу уходить от него. Он стал для меня всем. Я не представляла себя без него. И даже понимала, что это проблема. Ведь я – это я.

Тяжело вздохнула и вышла в южную ночь – у меня много времени подумать над ультиматумом. Села прямо на песок, укутываясь в по-мужски большой пиджак. Туманное колдовское марево окутало воду и мои мысли. Я думала о жизни, вспоминала маму, мечтала о любви. Я всегда о ней мечтала. А еще о нормальной, совершенно обычной семье, о родне, с которой с удовольствием отмечаешь Рождество, о мужчине, в чьих объятиях хочется засыпать и просыпаться.

Я тихо заплакала. Без горечи, но с большим сожалением. Я влюбилась. С каждым днем все больше пропадала в Марке Нортмане, и никакой взаимности, даже намека на нее. Он играл со мной, как кошка с мышкой. Когда посчитает, что я выполнила свою функцию, отправит в закат. Одну. Марк в этот закат со мной не уйдет. У него была одна страсть – месть. Я могла бы конкурировать с женщиной, но как перебороть это яростное слепое желание отомстить?!

Я не успела додумать до конца мысль, когда меня сгребли с песка и подняли, крепко прижав к груди, жадно блуждая руками по телу.

– Пусти! – я разозлилась по-настоящему. От Марка пахло баром, а на губах плотно осел вкус терпкого алкоголя. Что есть мочи толкнула его и не добилась ничего, кроме очередной вспышки ревности. Он, значит, будет развлекаться на стороне, а потом на меня запрыгивать?!