На подступах к Сталинграду. Издание второе, исправленное - Александр Тимофеевич Филичкин

выстрела. Лишь после того, как парень услышал слова лейтенанта: «Буди всех остальных». Он с облегчением понял, что остался в живых.

Бойцы поднимались один за другим, громко зевали и, протирая глаза на ходу, торопливо спешили к ближайшим кустам. Все оправлялись, умывались в реке, после чего, бегом возвращались назад.

Через десять минут, красноармейцы собрались у небольшого стожка. На скорую руку, бойцы проглотили остатки еды и снова впряглись в нелёгкую ношу. По команде начальника, они повернули к востоку и пошли к небольшому лесочку, растущему далеко впереди.

Тряпки, которые взяли в деревне для маскировки орудия, они бросили в сене. Всё равно под ними не спрячешь такую большую бандуру. Да и падают они время от времени, а поднимать их и вешать назад, сил больше нет.

Можно было, снять верёвки с плота, но это означало задержку, а оставаться на открытом пространстве смертельно опасно. Вдруг прилетит чужой самолёт и откроет стрельбу, а здесь чистое поле, негде даже укрыться.

Минут через сорок, они оказались в сотне метров от зарослей. Лейтенант приказал подчинённым: — Остановиться и укрыться за бронещитком.

После чего, послал одного из солдат на разведку. Тот сбегал к кустам, стоящим плотной стеной, вернулся обратно и доложил: «Всё в полном порядке».

Пушкари двинулись дальше. Они подошли вплотную к опушке и услышали тихий, но внушительный голос:

— Стой! Кто идёт?

Бойцы упали в траву, мокрую от обильной росы. Они скинули «мосинки» с натруженных плеч и взялись за крючки спускового устройства.

— Лейтенант РККА Бессонов Егор Николаевич, командир батареи артиллерийского полка стрелковой дивизии, — глухо сказал офицер. Секунду спустя, он взял себя в руки и, в свою очередь, задал вопрос: — Кто спрашивает?

— Сержант конного разведывательного отделения Крепов, — донеслось из кустов.

— Отведите нас в вашу часть, — приказал лейтенант. Он поднялся с земли, поставил «ТТ» на предохранитель и сунул пистолет в кобуру. Держать оружие в руках в такой ситуации смысла уже не имелось.

«Мы стоим в чистом поле, — размышлял офицер. — Те, кто со мной говорит, спрятались в плотных кустах, где их не заметил наш усталый разведчик. Если бы нас хотели убить, то сделали бы это давно, ещё на подходе к опушке.

Один залп, и всё было кончено. Да и сейчас, когда мы лежим на земле, достаточно бросить пару гранат. Значит, те, кто укрылся в засаде, видели советскую форму и пушку и не считают нас своими врагами. Иначе бы нам приказали бросить оружие».

Всё вышло так, как предполагал офицер. Пушкари наткнулись на конный разъезд из трёх человек. Те видели усталых людей, тащивших орудие. Они сразу поняли, что так могли поступить только советские люди, и не стали стрелять. Но на всякий случай, спросили, кто и откуда.

Получив внятный ответ на родном языке, они подпустили пришельцев поближе, рассмотрели их измождённые лица и убедились, что это точно свои. Проклятые фрицы выглядели совершенно иначе. Все захватчики были удивительно гладкие и даже холёные.

Разведчики помогли артиллеристам втащить пушку в заросли. Потом, быстро вывели их на лесную дорогу, проводили в расположение части, где и сдали начальству.

Спустя полчаса, лейтенант оказался в штабной палатке батальона стрелков. Он встал по стойке «смирно» и рассказал командиру о злосчастной судьбе строевого полка, что прибыл из Самары двое суток назад.

Ещё через двадцать минут, «дивизионка» и сборный расчёт уже находились в расположение роты артиллеристов. Батарея состояла из четырёх короткоствольных 76-ти миллиметровых орудий, которые размещались недалеко от опушки редкого леса. Это были всё те же, прекрасно знакомые Павлу, лёгкие «полковушки» образца 1927 года.

Услышав об этом, прибывшие пушкари дружно вздохнули: «Слава Богу, что не сорокопятки! Такой же калибр, как у нашей тяжёлой бандуры. Значит, теперь постреляем по фрицам».

Кто-то облегчённо добавил:

— Хорошо, что, наконец, мы оказались на месте, и не пришлось нам тащить её без снарядов куда-то ещё.

Седой старшина встретил сильно уставших коллег. Он дал каждому по краюхе чёрствого чёрного хлеба и накормил холодной перловкой, что осталась от раннего завтрака.

Хоть каша была сварена лишь на воде и почти что без соли, в этот раз она показалась солдатам замечательно вкусной. После еды, пушкарям объяснили, где стоят лошади с упряжью, где находятся боеприпасы, и указали им место, где можно расположиться на отдых.

Командир «дивизионки» осмотрел позиции четырёх «полковушек» и увидел, что все орудия стоят в окопах глубиною полметра. Перед ними устроены брустверы из рыхлой земли.

Небольшие валы поднимались до нижней кромки стволов, установленных горизонтально. Это не мешало стрелять по врагу и, в то же время, защищало обслугу от пуль и осколков.

Ящики со снарядами стояли в нескольких метрах от пушек и находились в таких же небольших углублениях. К боеприпасам вели траншеи с невысокими насыпями по обоим бокам. Имелись здесь и узкие щели индивидуальных укрытий, каждое на одного человека.

Офицер выслушал предложение лейтенанта, который командовал батальонными артиллеристами, но решил всё по-своему.

— Поработали ребята на совесть, — сказал он своим подчинённым и приказал обустроить «дивизионку» так же, как у местных солдат.

Пушкари достали лопатки из плотных чехлов, пристёгнутых к поясу. Они привычно вздохнули перед тяжёлой работой, и ефрейтор спросил своего командира:

— Где будем копать?

Не успел офицер выбрать место для установки орудия, как прибежал вестовой и сказал:

— Товарищ лейтенант. Вас вызывает командир батальона.

— Ставьте пушку, немного левей батареи, — приказал офицер. — Там ближе таскать снаряды со склада. — он повернулся к посыльному и со вздохом добавил: — Ведите меня рядовой.

Минут через десять, лейтенант оказался в той же палатке, где был всего час назад. Майор подозвал к себе пушкаря, указал на мелкомасштабную карту, расстеленную на нескольких ящиках из-под патронов, и сообщил:

— Как мне сообщили из штаба полка, сегодня, 21 августа, началось наступление 6-й армии немцев. Группа фашистских десантников переплыла реку на резиновых лодках в районе станицы Лучинская. Фрицы сбили заслон стрелковой дивизии, и принялась наводить переправу.

Немцы собрали мост на понтонах, заняли на левом берегу оборону и перевозят туда мобильные части. То же самое, происходит на большом протяжении Дона. Как выше, так и ниже города Калач-на-Дону. Наши войска стягивают силы сюда и пытаются, отбросить фашистов за реку.

Наш батальон держит этот участок. — Майор указал на полосу берега, лежащую вдоль неширокого русла, и сухо продолжил. — Пока здесь спокойно, но в любой момент, может начаться атака врага, и они постараются форсировать водный рубеж. Как всегда, сначала ударят «лаптёжники» и артиллерия. Затем пойдут пехотинцы на лодках.

Час назад, вернулся дозор и сказал, что