352 победы в воздухе. Лучший ас Люфтваффе Эрих Хартманн - Т. Констебль

Эрих скатился с кровати и торопливо оделся, пока эскадрилья спешно собиралась. Он успел наслушаться самых разных сплетен, пока заспанные пилоты выбирались из палаток. База ожила, когда загрохотали запускаемые моторы истребителей. После аварии Крупински в июле Эрих стал временным командиром 7-й эскадрильи. Он побежал в хижину, где полковник Дитрих Храбак, командир JG-52, отдавал приказания.

Спокойный и точный, как всегда, Храбак обрисовал Эриху ситуацию:

«Ваша эскадрилья, Хартманн, выполнит первое задание. Вы будете патрулировать в воздухе весь день, чтобы отгонять русские истребители-бомбардировщики. – Палец Храбака указал район на карте. – Основной прорыв здесь. Пикировщики Руделя зададут им жару. Защита пикировщиков и уничтожение русских истребителей-бомбардировщиков являются вашей главной задачей. Если вражеские самолеты не покажутся, обстреливайте Красную Армию. Ступайте. Hals und Beinbruch». (Этот термин используют немецкие летчики, лыжники и другие спортсмены для характеристики опасной работы. Буквально он значит «переломайте себе кости», но на самом деле означает пожелание удачи. Примерный аналог русского «ни пуха ни пера».)

Эрих собрал своих семерых пилотов и коротко проинструктировал их. Они полетят в разомкнутом строю.

– Если я отдам приказ атаковать, каждый ведомый должен буквально приклеиться к лидеру своей пары. Если я отдам приказ атаковать, каждый ведущий пары начинает бой самостоятельно со своей парой. Цель номер один – бомбардировщики и истребители-бомбардировщики. Если я атакую первым, вторая пара остается наверху. Когда я пойду вверх, вторая пара атакует, а я слежу сверху. Если мы налетим на большие массы самолетов, каждая пара атакует самостоятельно. Я надеюсь, что никто не опозорит меня, нарушим дисциплину в воздухе. Hals und Beinbruch!

Через несколько минут Эрих столкнулся с Биммелем, нетерпеливо ждавшим его. Карая-1 был готов к вылету.

– Все в порядке? – спросил Эрих.

Биммель кивнул. Эрих знал, что у его старшего механика всегда все в порядке. Возможно, Биммель поднялся еще пару часов назад и все это время колдовал над самолетом. Уже взобравшись в кабину и запихивая под себя парашют, Эрих подумал, как ему крупно повезло, что за самолет отвечает исполнительный Биммель. Эрих потрогал привязные ремни, однако оставил их свободно лежать на плечах. Так ему будет свободнее в тесной кабине. Он начал проверку.

Открыл подачу топлива… сектор газа на одну треть… прокачка три, четыре, пять раз… закрыть водяной радиатор… пропеллер на автомат… включить зажигание… Все шло нормально, и два механика принялись крутить стартер. Раздался свистящий гул.

«Свободен!» Крик механика сообщил, что пропеллер свободен.

Эрих выжал сцепление, и пропеллер начал вращаться. Мотор немедленно завелся, ожил и наполнил воздух глухим грохотом.

Эрих проверил давление масла, уровень топлива, зарядку аккумулятора, системы охлаждения, затем по очереди оба магнето. Мотор набирал обороты. Начав рулежку на старт, он показал Биммелю поднятый палец, немая благодарность пилота за отлично подготовленный самолет. Эрих в последний раз все проверил. Его птичка была готова взлететь. Затянув привязной ремень, он развернул «Мессершмитт» против мягкого ветерка, и самолет побежал по траве. Чуть потянув ручку на себя, он поднялся в воздух как раз, когда первые лучи солнца коснулись высоких облаков.

Шасси самолета поднялось и легло на место с легким толчком. Он проверил закрылки и снял пулеметы с предохранителя. Электрический прицел и рация действовали. Теперь его «птичка» была готова к бою. Удаляясь от аэродрома с набором высоты, Эрих разворачивался на восток, навстречу кровавому восходу. Черные столбы дыма, поднимающиеся в небо на северо-западе, указывали на место боя. «Не более 10 минут лета, Эрих». Он громко разговаривал сам с собой. Затем снова оглянулся, разыскивая остальные самолеты эскадрильи.

Быстро пересчитал их. Его собственный ведомый лейтенант Пульс. Лейтенант Ори Блессин вел вторую пару. Его ведомым был сержант Юргенс. Второе звено тоже шло отлично. Ведущим был лейтенант Иоахим Биркнер, который недавно летал ведомым Эриха. Биркнер имел голову летчика и отличный глаз. Фельдфебель Бахник вел вторую пару, его ведомым был лейтенант Вестер. Готовые к бою и уверенные в себе 8 истребителей Ме-109 во главе с Белокурым Рыцарем мчались на встречу с пикировщиками Руделя.

Столбы дыма и мерцающие вспышки разрывов над обширным районом показывали, что бой идет жаркий. Когда Эрих со своей эскадрильей приблизился к полю боя, они увидели около 40 штурмовиков Ил-2, бомбящих немецкую пехоту. Каждый штурмовик сопровождал истребитель. Таким образом, над полем боя кружило около 40 Ла-5 и Як-9.

Эрих начал пикировать сквозь строй истребителей, обстреливая все, что попадало на прицел. Затем «Мессершмитты» обрушились на идущие на малой высоте «илы». Каждый из этих ненавистных бронированных самолетов, который они собьют, облегчит положение их товарищей из пехоты.

Выйдя на высокой скорости на огневую позицию позади Ил-2, Эрих начал тщательно следить за дистанцией. 200 ярдов… 150 ярдов… 100 ярдов… Расстояние сокращалось стремительно. Черная туша штурмовика заполнила все лобовое стекло Эриха, когда до него осталось 75 ярдов. Короткая очередь из всех пушек. Пламя сильного взрыва рвануло из русской машины вниз, и ее левое крыло отвалилось. Эрих немедленно отвернул и на большой скорости бросился на следующий штурмовик.

Второй штурмовик был занят наземными целями. Не подозревая о присутствии Эриха, он поливал огнем немецкую пехоту. Карая-1 снова зашел в хвост противнику. Эрих опять не стрелял до последнего момента. Дистанция менее 100 ярдов. «Недостаточно близко, Эрих. Этот Ил-2 – самая крепкая «птичка» в воздухе». На дистанции 50 ярдов Эрих нажал гашетки и дал очередь из всех пушек.

Штурмовик вздрогнул, закачался и вспыхнул от винта и до хвоста. Эрих проскочил прямо над ним, готовый развернуться, чтобы атаковать остальные «илы», обстреливающие пехоту. Серия взрывов прогремела как петарды под фюзеляжем Караи-1. Эрих увидел, как отлетела одна из крышек его капота и завертелась в воздушной струе. Едкий синий дым пополз в кабину.

Он снова заговорил сам с собой:

– Какого черта, что случилось, Эрих? Зенитки, огонь с земли, шальной снаряд в воздушном бою? Что? Не имеет значения! Прежде чем этот чертов самолет грохнется… – Он выполнил широкий разворот на запад и рванул сектор газа. Отключил зажигание и подачу топлива. – Хорошо, он еще летит. Но куда? Вот там поле, достаточно большое, с подсолнухами… туда. Прижимай его… прижимай, Эрих… как планер, на котором мать учила тебя летать.

Истребитель легко сел и со скрежетом пробороздил землю. Сейчас Эрих отсюда уберется. Он отстегнул парашют и приготовился покинуть исковерканную машину. Нагнувшись к приборной панели, он начал отвинчивать бортовые часы. Строгий приказ требовал, чтобы все пилоты, пережившие аварийную посадку, забирали с собой этот ценный прибор. Бортовых часов не хватало.

Сражаясь с заржавевшими винтами, держащими часы, Эрих почувствовал, как его оставляет напряжение боя. «Проклятье, Эрих. Ты сегодня даже не позавтракал». Он оборвал монолог, так как краем глаза уловил какое-то движение сквозь запыленное стекло. Показался немецкий грузовик. Он почувствовал облегчение. Он не знал, как далеко пролетел на запад до посадки на брюхо, но германский грузовик узнал безошибочно. О пилотах Люфтваффе, которые совершали посадку на русской территории, мало кто слышал снова. Он возобновил борьбу с часами и поднял голову, только когда скрипнули тормоза. То, что он увидел, его перепугало.