Избранные любовью - Эмералд Бакли

– Это было нечто особенное, поверь моему опыту, потому…

– Ванная здесь есть?

– Потому что другого опыта у тебя не будет, – продолжал Роберт, как будто она его не перебивала. – Я, наверное, уже говорил, что у меня характер собственника, я не делюсь тем, что мне принадлежит.

– Я тебе не принадлежу!

Триша круто повернулась к нему. Это было ошибкой: слова возмущения, которые она собиралась бросить ему в лицо, застряли у нее в горле, как только ее взгляд упал на обнаженное тело Роберта. Ей мгновенно расхотелось спорить и захотелось совсем другого, к чему Роберт, судя по его состоянию, был уже вполне готов. Триша поспешно отвела взгляд.

– Я… пожалуй, я поеду домой.

– Извини, дорогая, но ты пленница – как и я, мы в плену друг у друга. Теперь твой дом здесь. На следующей неделе мы поженимся и ты официально станешь его хозяйкой.

Тришу охватила паника.

– Но я люблю другого, и ты это знаешь. Как же ты можешь предлагать мне выйти за тебя?

Роберт пожал плечами.

– При чем тут любовь? Ты мне нужна в постели, и мы только что выяснили, что ты хочешь того же. Твоя так называемая любовь к Эндрю нисколько нам не помешала, так какой от нее прок, от этой любви? Впредь советую тебе не упоминать это слово.

– Но я тебя не хочу!

После того, что произошло между ними, это было нелепое заявление. Спохватившись, Триша запоздало добавила:

– Больше не хочу.

Роберт насмешливо посмотрел на ее зарумянившиеся щеки, потом опустил взгляд на грудь.

– Твое тело говорит другое.

Триша проследила направление его взгляда и покраснела еще гуще: сквозь шелк покрывала, в которое она закуталась, явственно проступали набухшие и отвердевшие от возбуждения соски. Она метнулась к двери спальни, но Роберт оказался проворнее. Еще до того, как Триша успела взяться за ручку двери, он схватил ее за плечи и развернул к себе.

– На этот раз ты не сбежишь, – сказал он мрачно. – Ночью у тебя был шанс, ты его не использовала, теперь уже поздно.

В облике Роберта не осталось ни намека на расслабленность, все его тело было напряжено и выражало непреклонную решимость.

– Не знаю, что ты имеешь в виду…

Он крепче сжал плечи Триши и пояснил:

– Вчера вечером, в присутствии друзей и деловых партнеров, я поставил на карту свою гордость и репутацию.

– Я тебя не просила это делать!

– Но ты меня и не остановила. Неужели ты всерьез думаешь, что я стал бы столько возиться только для того, чтобы с тобой переспать?

Триша пожала плечами. Если честно, то она примерно так и думала. Роберт со свистом выдохнул сквозь стиснутые зубы.

– К твоему сведению, дорогая, мне нет нужды лезть из кожи вон, чтобы уложить женщину в постель. Совсем наоборот, обычно женщины сами выстраиваются ко мне в очередь, и это не бахвальство, а правда. Но я редко беру то, что мне предлагают, потому что слишком уважаю себя, чтобы делить постель с кем попало. Уверяю тебя, этой ночью в доме Уинфилдов ни у кого из гостей и мысли не возникло, что я руководствуюсь какими-то иными намерениями, кроме самых благородных. Все уверены, что мы в самое ближайшее время объявим о предстоящей свадьбе. Ты приняла эти условия в ту минуту, когда уходила со мной, и я не позволю тебе выставить меня идиотом перед всем Эдинбургом.

– Я не давала согласия стать твоей женой, даже и о любовнице речь не шла!

– Хватит обманывать себя! Ты хотела, чтобы мы стали любовниками, еще тогда, в кафе. Ты можешь это отрицать, можешь не признаваться в этом даже самой себе, но я знаю правду. Так что теперь, чувственная моя Триша, у тебя нет выхода, тебе остается только признать, что мы оба сходим с ума от желания друг к другу.

– Это не…

Роберт очень эффективно заставил ее замолчать. Его настойчивые губы смяли ложь, которая готова была сорваться с ее губ. Триша не понимала, что с ней творится, но поцелуй настолько захватил ее, что она порывисто обняла Роберта за шею. Покрывало соскользнуло на пол, и их обнаженные тела оказались прижатыми друг к другу кожа к коже.

– Эндрю не понимал, от чего отказывается. – Подняв голову, Роберт прищурился и всмотрелся в глаза Триши, подернутые пеленой страсти. – Или понимал слишком хорошо и струсил. Как ты думаешь, может, он понял, что с тобой ему не справиться, потому и выбрал твою более предсказуемую подругу?

Это был нечестный удар, слишком жестокий, чтобы Триша могла стерпеть его спокойно. Не раздумывая, она отреагировала инстинктивно: размахнулась и влепила Роберту звонкую пощечину.

Наступившая тишина напоминала затишье перед бурей.

До сей минуты Триша даже не знала, что способна кого-то ударить, это был первый случай в ее жизни, когда она подняла руку на мужчину – если, конечно, не считать драку с одноклассником в начальной школе.

Роберт был в ярости, от его взгляда Тришу бросило в дрожь. Она с ужасом наблюдала, как на его щеке проступает красный след от ее пятерни.

Схватив за плечи, Роберт рывком притянул ее к себе. Триша оказалась не просто прижатой к его телу, а буквально расплющенной о него. Роберт снова завладел ее ртом в жестоком, карающем поцелуе. В глубине души Триша понимала, что ей не следовало бить Роберта по лицу, наказание, по ее мнению, было более грубым, чем сам проступок. Роберт отпустил ее так же внезапно, как схватил, оттолкнул к стене и отвернулся.

– Тебе повезло, что я не даю сдачи женщинам, – пробурчал он.

Конечно, с горечью подумала Триша, ударить женщину – это ниже твоего достоинства, ты расправишься с ней по-другому. Она потрогала свои припухшие губы, кожа вокруг них горела. В это время Роберт снова повернулся к ней лицом и поднял руку. На какую-то секунду Триша испугалась, что он все-таки изменит своим принципам и ударит ее.

– Не надо…

Но Роберт лишь взял ее за запястье, отвел ее руку от губ и приблизился к Трише, чтобы взглянуть на результат своих действий.

– Я заслужил эту пощечину.

И тут Триша вдруг расплакалась. Она боролась со слезами накануне вечером и более или менее справлялась, но теперь слезы хлынули из ее глаз ручьями, она не могла их остановить, как ни пыталась. Она осела на пол, на лежавшее у ее ног покрывало, закрыла лицо руками и перестала сдерживаться.

Слезы Триши были для Роберта полной неожиданностью, он стоял над плачущей женщиной как истукан и не знал, что делать. Он запоздало понял, что ему следовало этого ожидать, – начиная со вчерашнего вечера на Тришу сыпались удар за ударом, рано или поздно один из них неизбежно должен был переполнить чашу ее терпения. Тот факт, что именно его удар стал решающим, сломившим ее выдержку, терзал совесть Роберта, которая в свою очередь терзала его самого.