Жизнь не только борьба - Владимир Александрович Украинцев

На следующий же день они примчались за ребенком, когда я был на работе. Но им дали «от ворот поворот». Вечером я приехал в Тушино. Зины не было, и я разговаривал с тёщей. Пояснил, что ребенка я бросить не могу, т. к. не мыслю свою жизнь без него, а его жизнь ‑ без отца. Считаю, что обвинения против меня вздорны и не справедливы, семью я создавал не временную, а на всю жизнь одну. И даже сейчас, в сложившихся условиях, когда любовь к Зине поостыла, но не прошла, я готов все Зинины фокусы простить, если она даст мне слово, что до совершеннолетия сына, т.е. до 16-ти лет будет себя вести как нормальная советская жена моряка-офицера ВМФ. Размолвки в семье возможны, но они должны обоюдно гаситься! И уехал. Нервы – на пределе. Стал курить.

Через пару дней мы встретились с Зиной и она дала слово, что до исполнения Сергею 16-ти лет будет верной мне женой. Договорились, что на последующий период будет особый разговор ближе к концу этого срока, может всё и наладиться! (И она слово держала, как мне тогда казалось, честно все годы. А я думал, что всё забудется с годами. Но я ошибался!).

И я обратно переехал с сыном в Тушино, т.к. действительно, несмотря ни на что, продолжал её любить! Зримое доказательства этому явлению появились в Доме отдыха в Одессе, путёвку куда достала мне Роза на август 57-го года для поправки здоровья Я был атакован одной «ну очень красивой» женщиной из Ужгорода. Там было много вакансий, но она почему-то выбрала меня. В интимной ситуации, на море, в шлюпке я оказался бессилен – Зина владела всем моим существом! Пришлось извиниться, но изменить моей любимой, неуравновешенной, недозрелой, взбалмошной ….и еще десяток таких же эпитетов, жене я не смог.

В этой сложной ситуации я потерял весь 56-ой год и половину 57-го года в институте. Затормозилась учеба, когда формально я уже закончил 4-ый курс. После отпуска я включил форсаж. До окончания института и защиты диплома оставалось сдать 10 не очень трудных предметов, т.е. 400 дней!

А Зина стала неузнаваема! Как будто её подменили! Матерью она была всегда хорошей, ‑ женой хорошей стала только теперь. Изменилась и тёща! Наверно поняла, что со мной такие «шутки» не проходят. Все последующие годы мы с ней жили «душа в душу». Иногда случалось, когда Зина с Сергеем уезжали на море или по праздникам, мы с ней усваивали по бутылочке. (А однажды, за беседой с ней, я впервые выпил 8 бутылок Жигулевского – на удивление был здорово пьян до самого утра почему-то). И я её зауважал! Моя жизнь в моральном, да и в материальном, плане резко улучшилась.

Все последующие годы до самого последнего дня жизни, она хлопотала о получении от завода, где она работала начальником БТЗ, для нашей общей семьи трёхкомнатной квартиры. Добилась решения завкома и заболела. Рак сигма-кишки! Умерла она в ноябре(?) 69г в возрасте 57 лет дома на руках у Зины. Сгорела ровно за полгода после операции. А решение завкома было аннулировано в день её смерти.

2.3 Уход из НИИ-627 в п/я 1323. Новая жизнь и работа.

2.3.1 Первые серьёзные успехи в работе

В середине 56г, после ХХ съезда партии, вышло историческое постановление о свободном переходе тружненников промышленного сектора на другое место работы. Т.е. было отменено крепостное право! Ездить в НИИ на метро до «Красных ворот», где располагался НИИ-627 из Тушино мне было далековато, да и зарплата меня уже не устраивала. Я знал, что на развилке Ленинградского проспекта с Волоколамским шоссе стоит какое-то очень серьезное секретное предприятие, в котором хорошо платят и туда можно попасть только по протекции знакомых. Не помню детали, но к этому моменту я знал, что все исчезнувшие внезапно из НИИ-627 в начале 50 года лучшие кадры были переведены силовым порядком на это секретное предприятие.

И я нашел Льва Александровича Поздняка. Созвонились. Он меня помнит и готов взять меня к себе в лабораторию элементов систем автоматического управления спец техники на очень актуальное направление. Я прошел спецмедкомиссию, завели личное дело и отправили его в КГБ. Два месяца я ждал результата. Как сейчас помню, 6 сентября 1956 года пришел вызов на работу в п/я ХХХХ в отдел полковника В. А. Савельева, лабораторию Л. А. Поздняка! 7-ого я вышел на работу. Транспортное сообщение было очень удобным: садился у Тушинского канала на трамвай Ν6 и через 15 минут я был на работе. Ранее на эту операцию я тратил около часа. А пропуск на территорию, который мне выдали, имел шифр «Я-654» ‑ врезалось в память на всю жизнь.

С первой же минуты Поздняк поставил мне задачу: срочно найти способ защиты контактов силовых реле (разработки лаборатории Позняка), управляющих электродвигателями рулей ракет «Земля-Воздух». Было установлено, что в отдельных экпериментальных пусках ракеты сходили с траектории из-за залипания контактов этих реле. Он сказал, что несколько человек до меня пытались решить этот вопрос, но не смогли. Скандал!

Контингент лаборатории, в основном, был молодой, но были и зубры. Я быстро вошел в коллектив и принялся за дело, предупредив Льва, что впопыхах работать не могу – флотская привычка.

Во-первых, познакомился с протоколами моих предшественников. Ничего путного. В библиотеке взял литературу по вопросу защиты контактов. Несколько авторов и у всех разные формулы и схемы защиты. Ровно два месяца я потратил, чтобы изучить этот винегрет. Для работы по этому направлению до моего прихода было построено отдельное изолированное небольшое помещение, в котором работали мои предшественники, пробуя помещать реле в различную газовую среду, в том числе и в водород, который, как известно, может образовывать гремучую взрывоопасную смесь.

Я решил начать всё заново! Собрал имитационную схему с реальным реле, понатыкал везде, где можно и не можно(!) шлейфов осциллографа и включил схему на прогон с частотой 50гц. Защитную цепочку поставил в соответствии с рекомендациями авторов умных книг. Результат оказался плачевный и соответствовал тому, что получили мои предшественники. Единственное отличие моей схемы от их схем было то, что я врезал шлейф в защитную цепочку. Лев сказал, что шлейф сгорит, т.к. через него пойдёт большой разрядный ток конденсатора. «Ну и …***с ним», сказал я, – ремонт шлейфа тогда стоил 3р.

Просмотрел все осциллограммы и обратил внимание на запись амплитуд токов заряда и разряда в защитной цепочке. Почему-то они здорово отличались, хотя гипотетически они должны