На одном дыхании! - Татьяна Устинова

Варя молчала.

– Я позвоню вам еще раз и сообщу, что именно хочу за своемолчание.

Варя отняла трубку от уха и посмотрела в окошечко. Номер,ясное дело, совсем незнакомый.

– Чего там? – спросил Вадим и покатил снятое колесо кбагажнику. – Мамаша на нервах? Вот е-мое, все мокрое, блин! Придется завтра…

Варя не слушала.

Она проворно прыгнула на переднее сиденье. Зажгла лампочкупод потолком и нажала кнопку.

Если этот человек ей звонил, значит, и она может емупозвонить? Посмотрим, что из этого выйдет.

Не вышло ничего. Трубка отозвалась переливчатыми трелями исообщением о том, что «аппарат абонента выключен»…

Варя подумала еще несколько секунд. Совершенно хладнокровно.

Вадим сел рядом, о чем-то спросил. Она не слышала.

Нужно позвонить. Очень страшно, но это нужно сделать! И онаопять нажала кнопку вызова.

Долго не отвечали. Она считала гудки.

…Три. Четыре. Пять. Шесть.

– Да, – голос нетерпеливый, почти сердитый.

– Марк Анатольевич, извините, что так поздно, – выпалилаВаря второй раз за этот бесконечный вечер. Вадим вытаращил глаза. Машинавильнула.

– Да, – повторил Волошин. В глубине, за его голосом втрубке, царила мертвая тишина, как будто он разговаривал из склепа.

Не из склепа. Всего лишь из ночного офиса!..

– Мне сейчас кто-то позвонил, – отчеканила Варя. – Этотчеловек не назвался, он сказал…

Тут она вдруг споткнулась. Выговорить это, оказывается, былонепросто.

– Что? – раздраженно спросили в трубке.

– Марк, вы знали, что Разлогова убили?

– Что?!

– Так сказал этот человек, – объяснила Варя, глядя передсобой.

Дождь все лил. «Дворники» мотались по стеклу.

Сон был такой легкий и прекрасный, что она, кажется, дажезасмеялась.

Как будто все на месте – и Разлогов, и его собака. И дажемясо собираются жарить на знаменитом разлоговском мангале. Хотя, шут его знает,наверное, это и не мангал вовсе!.. Целая печь, сложенная очень искусно –углубление для казана, если кому взбредет в голову плов готовить, специальныерешетки для сковородок, если корюшку жарить, и отдельное место для мяса.Разлогов от печника не отходил, когда тот сооружал свой шедевр. Даже на работуне ездил, вот уж на него не похоже!.. Печник был непростой. Специальновыписанный то ли из Магадана, то ли из Анадыря – Разлогов уверял, что нигде такне умеют класть печи, как на русском Севере! Удивительный печник, бородатый,веселый, руки лопатами, жил в доме на положении гостя. Работал по двенадцатьчасов – выкладывал печь, – а по вечерам покуривал трубочку, посиживал сРазлоговым у камина, вел долгие разговоры. Каждый вечер они пили водку,запивали ее пивом, утверждая, что «пиво без водки – деньги на ветер!», заедалистроганиной. Печник выволакивал из морозильника твердую, как камень,замороженную рыбину, похожую на обрубок бревна, и здоровенным острым, какбритва, ножом состругивал тоненькие скручивающиеся полосочки. Эти полосочкипотом макали в перец и соль и заедали ими пиво с водкой.

Утром пораньше вставали – и за дело, печь класть. Они иодеты были как близнецы – в брезентовые штаны, толстые свитера, тяжелыеботинки. Разлогов в этой одежде терял весь свой московский офисный лоск истановился похожим на старателя – не какими их показывают по НТВ в кинокартине«Золото-2», а какими их снимал Юрий Рост, знаменитый фотохудожник, знаток жизнии человеческих душ.

Ну вот, сон. И как будто костер горит в середине каменногокруга – печник тогда соорудил еще и костровище, сказав что-то вроде: «Негоже вдоме да без живого огня, дух огня обидится, не ровен час, а огню особое местопотребно, почетное!»

И соорудил. Рядом с печью засыпали круглым речным камнем площадку,в центре выложили углубление, кругом поставили березовые лавки, и Разлоговтеперь все время жег костер, подолгу смотрел в огонь. Что он там видел?..

Так вот, сон. И как будто гости приехали. Приятные, легкие.И день приятный и легкий – осенний, свежий, терпкий и солнечный. И как будто наподносе вносят какую-то красоту и радость, одно предвкушение которой доставляетудовольствие: толстодонные стаканы, виски в высокой бутылке, свежий хлебтолстыми ломтями, буженина, крепенькие, холодненькие соленые огурчики, розовоесало и – отдельно! – горка жгучего хрена. Все очень по-русски и называется –«закусить до мяса». И само мясо, гвоздь программы, маринованное в травах,лимоне и вине, такой красоты, что хоть сырым его ешь!..

И все гости в ярких горнолыжных куртках, джинсах и свитерах– любимый разлоговский вариант, – и никто не спешит, и всем весело смотреть вогонь, прихлебывать виски, нюхать дым, бесконечно осведомляясь, скоро ли будетготово.

И пес Димка, грозный страж, ничего нынче не сторожит, и запиратьего не надо, потому что приехали «все свои», и Димка всех отлично знает!..

Глафира вдруг подскочила так резко, что ей показалось, будтоголова у нее оторвалась. Она придержала голову рукой.

Собака! Собака всех отлично знает! Тем, кого она не знает,лучше держаться подальше. Кто не спрятался – я не виноват.

Собака-телохранитель, бесконечно преданная хозяину и егосемье. Очень опасная для чужих. Умный, расчетливый, хладнокровный зверь. Семидесятикилограммоваялитая торпеда.

Когда мастиф спал перед камином – все лапы вверх, хвост всторону, беззащитное розовое пузо мирно и спокойно дышит, – подходил Разлогов исадился на него сверху, как на диван. Пес покряхтывал, конечно, но нельзясказать, чтоб здоровенный Разлогов, усевшийся сверху, очень ему мешал.

Если бы в дом тогда явился чужой, Димка не оставил бы отнего мокрого места. Значит, был кто-то свой! Настолько свой, что Димка нетолько впустил его в дом, но и позволил остаться с хозяином! Настолько свой,что дал себя увести, – Димки не было в доме, когда Глафира приехала и… нашлаРазлогова! Если бы убийца застрелил собаку, была бы кровь, а крови не было, небыло!..

Значит, или увел, или разделался с псом так же, как сРазлоговым, аккуратно, бесшумно, бескровно.

Очень умный, очень близкий человек. Настолько свой, что дажепес ничего не заподозрил!

Глафира замычала тихонько – от бессилия и оттого, что головебыло больно, то ли от мыслей, то ли от давешнего удара. Помычав немного, онаспустила ноги со своего ложа – непривычно высокого, как в царской опочивальне,непривычно широкого и слишком пухлявого – и поплелась в ванную.