Азовское сидение - Андрей Венков

Возможно, Кантакузин успел завербовать и послать с грамотами кого-нибудь из донских казаков, не зря же кафтаны привозил. Но это была палка о двух концах, ибо в случае осложнений завербованные первыми были заинтересованы в убийстве посла, чтобы замести следы. Впрочем, об изменниках среди донцов нам ничего не известно. Донцы не любили выносить сор из войсковой избы.

Как ни крути, а живой турецкий посол Кантакузин в Москве в данное время был гораздо опаснее для казаков, чем Кантакузин в роли шпиона в Монастырском городке. И в Москве умные люди, видимо, о многом догадывались и послали «наспех» Тимофея Яковлева с наказом передать Кантакузина из рук в руки Чирикову и одного с Дона в Москву не отпускать. Мало ли что по дороге может случиться.

28 мая, за две недели до Петрова поста, прибыли в низовые городки Каторжный и Чириков с жалованием (Н. А. Мининков, ссылаясь на «Воинские повести Древней Руси», пишет, что Каторжный прибыл 28 апреля). Каторжный оставил Чирикова, а сам уехал под Азов.

Сухоруков считает, что казаки взяли у Чирикова жалование: «Чириков отдал казакам жалованье, царские грамоты и требовал посла; но он содержался у казаков как изменник, и они решительно отказались выдать его. Обеспеченные всеми необходимыми запасами, они пировали пред шатрами своими и производили сильную пальбу по городу; азовцы дивились этой перемене, но не переставали смеяться над усилиями казаков. Осада продолжалась без особых важных последствий».

Однако, как явствует из отписки, посланной казаками в Москву, жалование, в том числе ядра, «зелье», серу и селитру, они приняли уже после взятия Азова.

А. Н. Мининков и В. С. Сидоров считают, что казаки все же заранее взяли у Чирикова порох, так как «исхарчили» свой за месяц осады. Возможно, Каторжный и отвез эту часть жалования сразу под Азов.

Где-то до приезда Каторжного казаки пытались штурмовать Азов, но были отбиты с потерями. Погибших отвезли в Монастырский городок и похоронили у часовни. Некий «ахриян» (т. е. ренегат) Асанка из окружения Кантакузина пошутил, что казаков из-под Азова возят каюками, а скоро будут возить бударами. И эту шутку казаки Кантакузину и его окружению потом припомнили.

Однако после прибытия Каторжного, который привез порох, казаки решили брать Азов иным способом — вести подкоп под стену и взорвать ее.

И еще одно событие произошло в ходе осады. Вскоре после прибытия Каторжного, как пишет Сухоруков, со стороны Кагальника пришли вести от разъездов, что на помощь Азову идет многочисленное (тысячи четыре) войско, якобы собранное в Керчи, Темрюке и Тамани «по известиям турецкого посла», и состоит оно из турок и темрюцких черкесов.

Вызывает сомнения, что войско было большим. В Крыму шла война. Турецкий гарнизон в Керчи, если не находился в осаде, то, наверное, ждал нападения татар со стороны Кафы, а таманские и темрюцкие черкесы, служившие не столько туркам, сколько татарам на основе вассальной зависимости, вряд ли в такой ситуации (татаро-турецкое противостояние) собрали быстро большое войско, чтобы на стороне турок идти под Азов.

Навстречу туркам и черкесам из-под Азова «с величайшей скрытностью» выступил отборный казачий отряд, встретил врага на речке Кагальнике в «полдня пути» от Азова и в жестоком, упорном бою разбил и рассеял. Ни один турок или черкес до Азова не добрался.

Казаки тоже потеряли многих и, как считает Сухоруков, решили после этого боя убить турецкого посла. «…Победители, возвратясь в лагерь, в общем кругу приговорили убить Кантакузина и всех людей, с ним бывших, и исполнили ужасный приговор свой, противный правам народным».

В отписке в Москву, доставленной 30 июля, казаки писали, что убили Кантакузина за попытку послать гонца в Азов. «…Мы, холопи твои, стоим под Азовом, голодною смертию помираем, а их, азовских людей, доставаем, а он, государь, посол греков к азовским людям с вестьми посылает, и мы, государь, холопи твои, его, посла, за то с его людьми порубили, и в тех винах наших ты, государь, волен над нами».

Москва, как обычно, в ответной грамоте дала краткое содержание казачьего послания, как она его поняла. Вытекало ли это из самого текста казачьей отписки или дополнительные сведения почерпнули московские дьяки, расспрашивая гонцов, но поняли на Москве убийство Кантакузина так: «…Приговорили всем Войском турского посла со всеми людьми побить до смерти с сердца, что многое Войско Донское побито по его, Фоминому, письму, что он писал в Азов и в иные места. И сам де он в том винился, и те де люди все были с ним в одной думе, потому их всех и побили».

С. М. Соловьев дает другую версию обвинений, предъявленных Кантакузину. Якобы в Петрово Заговенье вечером Каторжный возвратился из-под Азова и в понедельник первой недели Петрова поста прислал сказать Кантакузину, что казаки его отпускают к государю и хотят отдать дворянину Стефану Чирикову: так пусть он идет на струги со всеми своими людьми. Фома вышел из куреня, но к нему навстречу вышел другой посол и сказал, что «атаманы приказали звать его в круг, хотят с ним проститься. Фома вошел в круг, казаки стояли все вооруженные; выступили два атамана и начали говорить Фоме: „И прежде ходил ты к великому государю от турского султана, накупаясь обманом, в послах много раз, делал между великими государями неправдою, на ссору, и в том великому государю многие убытки и ссору великую учинил, а нас, донских казаков, хвалился разорить и с Дону свесть. И теперь, накупаясь, хочешь то же делать; да ты же писал к государю из Азова на атамана Ивана Каторжного, чтоб его повесить в Москве. И за такое воровство донские атаманы и казаки и все войск о приговорили казнить тебя смертью“»[19]. Как видим, Кантакузина обвинили в том, что ссорил между собой русского царя и турецкого султана (!) и постоянно интриговал против казаков.

Кантакузина убили. Вместе с ним были убиты все его люди, в том числе греческие монахи. Кроме того, хотели убить толмача Буколова, возвращавшегося вместе с миссией Кантакузина из Константинополя, куда он возил грамоту турецкому султану. Но Буколов спрятался в часовне и потом все же добрался до Москвы, где и дал соответствующие показания.

«После сего, — пишет Сухоруков, — решительно приступили к осаде».

Пути назад с убийством Кантакузина были отрезаны. Подошла помощь — от Астрахани прибыл отряд союзных татар. Но главная ставка делалась с прибытием пороха на инженерное искусство.

Некий «немец» или, по версии многих исследователей, мадьяр — Иван Арадов (город Арад находится на румыно-венгерской границе) знал инженерное дело и в течение четырех недель готовил подкоп под стену города в районе Таш-кале, чтобы взорвать ее порохом.

Турки продолжали насмехаться и пророчествовали со стен, что сколько камней в азовской городской стене, столько и голов казачьих ляжет под ней, что сделают вокруг Азова другую стену — из костей казачьих.

Наконец, на 18 июня был назначен штурм. Казаки прощались друг с другом, постились и молились.

Турки, заметив тишину, а затем движение в казачьем лагере, думали, что казаки собираются снять осаду.