Когда собаки не лают. Путь криминалиста от смелых предположений до неопровержимых доказательств - Анджела Галлоп

Судья объясняет присяжным юридические аспекты дела, следит за тем, чтобы в ходе суда были получены ответы на все их вопросы, и задает свои – те, которые могли бы быть заданы, но по какой-то причине не были, и в заключение подводит итог всем представленным доказательствам. После этого присяжные принимают решение о том, виновен ли подсудимый. Наконец, если подсудимого признали виновным, судья выносит приговор.

От полиции требуется быть совершенно беспристрастной. Задача обвинения – представить дело в полном объеме. Таким образом, помимо доказательств, которые могут указывать на вину подсудимого, они должны представить и любые доказательства, говорящие в пользу стороны защиты. Роль защиты – указать на любые слабые места в позиции обвинения и представить любые доказательства в поддержку альтернативной версии.

Разумеется, я все это знала. Чего я, пожалуй, в полной мере не осознавала, прежде чем основала Forensic Access, так это того, насколько сильной была потребность в обеспечении равных условий для защиты в зале суда.

Криминалистика представляет особый тип доказательств, значимость которых только растет. Помимо объективности – в отличие от показаний свидетелей преступления, например, – эта наука также позволяет анализировать и сравнивать крошечные следы. Некоторые из них даже невидимы невооруженному глазу, из-за чего человеку, совершившему противоправное действие, очень сложно заметить и устранить их. Поэтому для справедливого правосудия совершенно необходимо, чтобы и эксперты-криминалисты тоже были беспристрастны. Наверное, им в этом смысле проще, чем полиции, поскольку они не участвуют в расследовании напрямую и, как правило, не вступают в личный контакт с подозреваемыми, а потому в меньшей степени подвержены риску когнитивных искажений (то есть подсознательной, неосознанной предвзятости), которые могут привести к тому, что их суждения будут субъективны. Рассмотрим в качестве примера гипотетическое дело о жестоком убийстве безобидной старушки. Полиция подозревает, что ее убийца – один агрессивный, крайне неприятный мужчина, в прошлом совершавший насильственные преступления. Став свидетелями скорби и потрясения родных старушки, некоторые из полицейских, участвовавшие в расследовании, также услышали в свой адрес немало оскорблений от подозреваемого. Тем не менее они не должны позволить своему сочувствию жертве или неприязни к хаму, которого задержали по подозрению, как-либо повлиять на разбирательство. Легко понять, почему порой это может оказаться непросто, и это одна из множества причин, по которым так важно, чтобы и у обвинения, и у защиты был доступ к услугам независимых и опытных экспертов-криминалистов.

После создания Forensic Access мы работали на солиситоров по всей стране и посещали все лаборатории ЭКС, чтобы посмотреть на работу, проделанную по различным делам. Мы не только обсуждали ход криминалистического расследования с задействованными в нем специалистами, но и проверяли полученные ими результаты, самостоятельно изучали ключевые вещественные доказательства и проводили дополнительные анализы, которые считали необходимыми для получения более полной картины возможных обстоятельств произошедшего. Порой я находила слабые места в результатах криминалистической экспертизы, представленных обвинением. А иногда и соглашалась – пусть только и в общих чертах – со сделанными выводами. В ситуациях, когда доказательства обвинения по делу были очень весомыми, моей задачей было объяснить адвокатам защиты, почему это так, поскольку лишь путем понимания сильных и слабых сторон позиции обвинения они могли разобраться, какие доказательства имеет смысл ставить под сомнение, а от каких пользы не будет, даже если дотошно их рассматривать.

В рамках судебной системы, в которой обвиняемый считается невиновным, пока не будет доказано обратное, этот баланс необходим, чтобы не допустить попадания стороны защиты в проигрышное положение. Конечно, адвокаты обвинения обязаны охватывать дело со всех сторон, однако неизбежно уделяют наибольшее внимание тем его аспектам, которые говорят в их пользу. В 1980-х и 1990-х годах все определенно происходило именно так. Сейчас, впрочем, все несколько поменялось благодаря введению строгих правил, требующих раскрытия всей относящейся к делу информации, независимо от того, подкрепляют они или опровергают версию обвинения.

Очевидно, эксперты-криминалисты обязаны предъявлять все результаты проведенных ими анализов, вне зависимости от того, были они наняты защитой или обвинением, а также от того, какое потенциальное влияние полученные данные могут оказать на дело. Когда криминалисты не знакомы со всеми обстоятельствами, они могут не осознавать, какое значение может иметь наличие или отсутствие чего-либо, поэтому их интерпретация может быть некорректной.

Начав работать на сторону защиты, я очень быстро поняла, насколько важно тщательно разобраться в обстоятельствах каждого дела и рассматривать их в совокупности. Поэтому мои отчеты всегда начинались с краткого изложения случившегося, версии обвинения, а также того, что по этому поводу говорит обвиняемый. Затем я описывала доказательства, которые обвинение собиралось пустить в ход, перечисляла те из них, с которыми мне удалось ознакомиться, приводила описание каждого предмета, результатов своей экспертизы и делала заключение. Наконец, подводя итоги, я объясняла, какую дополнительную работу, по моему мнению, следует проделать и почему.

Так как за время своего пребывания в ЭКС я практически работала на полицию, то после создания Forensic Access немного переживала, что адвокаты защиты могут попытаться повлиять на мои заключения или формулировки, в которых я буду их представлять. Я бы никогда не позволила подобному случиться – в конечном счете я всегда отвечала перед судом, а не перед ними. При этом отказ выполнять их указания мог лишить меня бизнеса, и было облегчением узнать, что в подавляющем большинстве дел адвокаты защиты хотели лишь понять суть имеющихся доказательств, а также узнать, нет ли в позиции обвинения каких-либо слабых мест, которые они могли бы использовать в зале суда. Услуги, которые я предоставляла адвокатам защиты, как правило, оплачивались Советом по правовой помощи. Иногда после составления отчетов нанявшие меня адвокаты просили о чем-то умолчать и/или переписать какие-то из пунктов. Рада сказать, что такое случалось не очень часто, но когда подобное происходило, я всегда была категоричной и твердо стояла на своем. Если, конечно, предложенные ими изменения не носили исключительно поверхностный характер и никак не искажали мнения, которое у меня сложилось.

Помимо того, что я должна была разъяснять адвокатам все результаты криминалистической экспертизы до суда, стоял вопрос о том, как, собственно, вести себя в суде. Давая показания и отвечая на вопросы, необходимо обращаться к судье и присяжным, а не к задавшим их барристерам. Кроме того, важно позаботиться о том, чтобы все сказанное тобой понял судья (а ведь у него может не быть необходимых научных знаний) и, конечно, присяжные (у них таких знаний нет наверняка), и при этом нужно донести информацию максимально точно и полно (подход измерения в чайных ложках, который продвигал директор моей первой лаборатории Иэн Барклай, оказался в этом плане максимально полезным).

На криминалистическое расследование иногда уходят месяцы работы, и прежде чем составить отчет по делу, необходимо быть полностью уверенным в каждой детали. То есть важно знать не только как все выглядело, но и какие анализы были проведены и в каком порядке, а также что именно результаты этих анализов могут означать в контексте конкретного дела. Представляя свои выводы, необходимо быть готовым пересмотреть их, если в процессе дачи тобой показаний со свидетельской трибуны в суде всплывет какая-то новая информация. Давать показания в суде – дело неблагодарное, и хотя я не могу сказать, что когда-либо получала от этого удовольствие, именно то, что мы должны были выступать со своими выводами перед судьей и присяжными, и заставляло быть максимально дотошными на месте преступления и в лаборатории.