Виконт Линейных Войск 3 - Алекс Котов

солдат в ржавой кольчуге. Удлинившиеся когти мужика проходят сквозь кольца, вонзаются в лопатки и разрывают их вместе со звеньями. Хлещет кровь, но вся тотчас испаряется в воздухе, заставляя красное марево сгустится еще сильнее.

Солдатам не повезло, слишком уже они разошлись по домам. Большинство не могли среагировать, когда слабая крестьянка, которую тащил на сеновал, внезапно отрывает тебе руки. Или когда глубокий старик, у которого и зубов-то не осталось — вдруг сжимал тебя так, что кости ломались под его рукой.

В ушах нарастает противный звон. Во рту — вкус железа. У лежащего старосты спина ходит буграми, словно кошка залезла под рубаху. Охотник на ведьм не стал дожидаться неприятностей и делает выпад своим тонким клинком прямо в бугор.

Лезвие разрезает ткань, открывая взгляду второе лицо старосты. Лицо, что зубами держит кончик рапиры.

— Чтоб мне в бездну провалиться… — Охотник пытается выдернуть рапиру, но демоническое лицо держит крепко.

— Солдаты! Ко мне! — Командует Алуин и ударом меча рассекает ближайшего одержимого.

Но к нему бегут не только солдаты. Толпа одержимых крестьян идет в атаку.

Когти скребут обо щит, рядом вопит охотник. Две крестьянки делят его между собой, и каждая хочет себе половинку. Ударом щита Алуин отбрасывает десяток одержимых и видит, что с улиц на площадь стекаются еще и ещё. Дело дрянь.

— Отступаем! Пробиваемся из деревни! За мной, за мной!

Алуин взмахами меча расчищает путь. Визжащая и кричащая масса одержимых наваливается вновь. Каждый шаг оплачен кровью, из десятка солдат остается лишь двое, что едва стояли на ногах.

Вот еще одна тварь внезапно выпрыгивает из дверей и валит солдата. Чудовище уже мало походит на крестьянина, непропорциональное тело порвало рубаху, вместо одной из рук — клешня.

Эту клешню он с размаху вонзает в грудь солдата, без большого труда пропоров дешевый нагрудник. Дерьмо, еще минус солдат!

Алуин рывком сшибает тварь с трупа, отбрасывая к дому. Стена дрожит от удара, сверху сыпется солома. Удар меча отсекает уродливую голову. Она катится по земле, тараща глаза.

Барон оборачивается.

Второго солдата нет. Сбежал или утащила еще какая тварь — непонятно.

— Вот дерьмо. — Сплевывает он и продолжает путь.

Десять минут. Двадцать. Полчаса. Одни и те же халупы, одни и те же улицы, один и тот же вкус крови на губах. И проклятый, алый туман, маревом застилающий всё, что дальше десяти шагов.

Алуин был готов поклясться, что ходит по кругу. Даже твари стали встречаться куда реже, хотя каждая следующая всё меньше походила на человека и была всё опаснее. Алуин с детства тренировался носить доспехи, помогая себе магией. Толстенная броня для него всё равно что парадный костюм. Но даже он, чертовски опытный в ношении фамильного доспеха, воин — начинает уставать. Пропущенный удар последней твари оставил борозду на шлеме, а треклятые крестьянские халупы кажутся бесконечными!

Вдруг с соседней улицы раздаются звуки боя. Алуин не мешкая рвется туда, прямо через загон для свиней. Воин проламывает ограду и по пояс проваливается в зловонную лужу. Запах нечистот впервые перебивает запах крови, оттого даже кажется немного приятным.

Словно корабль, Алуин пробирается вперед, поднимая волны жидкой грязи. Что-то хватает его за сабатон, и Барон без замаха разит мечом. Черная лужа пузырится и окрашивается красной кровью. Со дна чешуйчатым брюхом вверх всплывает нечто. Кажется, пару часов назад это было свиньей. Чавкая сабатонами, барон выбирается из загона на другую улицу.

Там идет бой, инквизитора окружил десяток тварей, во главе которых барон узнал старосту. Святого отца загнали в ловушку, едва он пытался атаковать собравшихся, как они отступали, а сзади атаковал двулицый староста, вооружившийся двумя топорами. Если же инквизитор пытался атаковать вожака, то его слуги угрожали ударить в спину. Воин Единого отмахивался двуручным молотом и пока держался, но это был мат. Всем известно, что демоны не устают, а по красному лицу инквизитора тек пот.

— Фперед! Добейте сфятошу! — Вдруг кричит лицо на спине старосты, заметив приближающегося сзади барона.

Одержимые кидаются в самоубийственную атаку, оставив попытки вымотать инквизитора. Череп одного из них лопается, познакомившись с боевым молотом, но другие грозятся завалить святого отца телами.

Сверкает вспышка!

Инквизитор уклоняется от их рывка, по пути сокрушив колено еще одному одержимому.

На поле боя врывается барон, рассекая ударом сразу двух тварей.

Щит дрожит и слегка прогибается. Удар старосты настолько силен, что чувствуется даже через сталь. Барон пытается отбросить его, но глава крестьян тяжелый, словно выточен из камня. Воспользовавшись промашкой, он наносит удар за щит. Наплечник звенит, но выдерживает. Чертыхнувшись, барон обращается к дару.

Волна магии рвется к старосте, собираясь вырвать топоры из его рук но… Огибает его, бесполезно растворяясь в пространстве.

Еще два удара приходятся в доспехи, оставляя под ними синяки.

Тем временем инквизитор добивает одержимых и бросается на помощь.

Тварь разрывает дистанцию. Кажется, что староста не испытывает никакого неудобства оттого, что его окружили. Каждое из лиц внимательно следит за своим противником, даже одна и рук неестественно выгибается назад, готовая отражать удары.

— Ну и урод же ты. Где перед, где зад — не поймешь! — Кричит Барон и начинает атаку. Его действия повторяет инквизитор.

Меч летит вперед и… натыкается на лезвие топора. Топором неудобно блокировать, говорили все? Что ж, для демона, привыкшего ходить задницей вперед слово «неудобно» имеет несколько другое значение.

Несколько минут продолжается вальс. Удар за ударом, тварь идеально отражает все атаки. Топор весь в зарубках, но держится. Наконец, Барону это надоедает и он вновь обращается к дефицитным силам своей магии. Он уже заметил, что в этом проклятом месте источник пополняется с черепашьей скоростью и старался экономить.

В последний момент меч изгибается и перерубает рукоять топора, а следом несется к горлу твари. Староста вздымает руку, пытается блокировать, но меч вновь искривляется и пронзает горло. Сзади молот инквизитора сокрушает лицо на спине.

Монстр падает, но барон не успокаивается — несколько минут нарезает его на части. Он прекрасно помнил, как эта тварь спокойно ходила после перерезанного горла. Не хотелось бы вновь стать свидетелем легендарной, демонической живучести. Разделать на части будет надежнее.

Разбросав останки старосты, барон концентрируется на своем мече. Лезвие всё в зарубках, кости у тварюки был ничуть не менее крепкими, чем железо. Обращение к истоку — и лезвие вновь бритвенной остроты.

На земле сидит инквизитор, сложив руки в молитве. Его одеяние покрыто кровью, а на голове — крупные залысины. Этот инквизитор не был знаком Алуину, похоже один из тех, кто присоединился к их войску