Не ходите дети... - Сергей Удалин

Потом плавка заканчивалась и начиналась ковка металла. Андрей брал здоровенный кусок гранита, заменявший здесь тяжелый молот, и со всей силы колотил им по заготовке, лежавшей на наковальне – такому же камню, только еще больших размеров. Раз-два, вверх-вниз. Работал с остервенением, как в молодости в тренажерном зале. И при любой возможности, если хватало дыхания, старался говорить. Впрочем, когда не хватало, тоже старался. Обо всем на свете. Расспрашивал об устройстве плавильной печи, о предметах, которые изготавливал кузнец, о том, сколько стоит его труд, что можно получить в обмен на наконечник копья, мотыгу или топор. Бабузе он сразу предупредил, чтобы тот не рассчитывал поработать в тишине.

– Я говорить – ты не смеяться, отвечать, поправлять. Я учиться.

Кузнец на все чудачества гостя смотрел с добродушной, снисходительной усмешкой. Понимал, что Шаха переживает из-за ссоры с другом, пытается хоть чем-то себя занять. Проснется завтра, почувствует, как ломит все тело после тяжелой работы, и придумает себе занятие попроще. Но Бабузе еще не знал, с кем связался.

Мышцы у Андрея наутро действительно болели, но болели привычно, как всегда в начале тренировочного сбора. Этим профессионального спортсмена не испугаешь. И когда Шахов, едва рассвело, снова заявился в кузню, Бабузе усмехаться перестал. Признал в нем помощника. Зато и требовать стал, как с настоящего подмастерья. Кричал, ругался, а Шахов только радовался, услышав незнакомое слово, просил объяснить, что это значит.

Их разговоры час от часу становились все содержательнее. Андрей действительно учился. Быстро учился, сам удивляясь своим неожиданно открывшимся способностям. На третий день он уже решился завести беседу о том, что его по-настоящему интересовало:

– Хлаканьяна сказал: я скоро нужен Сикулуми. Зачем?

– Воевать, – просто ответил кузнец.

– У Сикулуми мало воинов?

– Каждый кумало – воин, – чуточку обиженно возразил Бабузе. – Если нужно, все мужчины племени пойдут на войну.

– Все мужчины – воины? – переспросил Андрей. – Почему?

На такой сложный вопрос в двух словах ответить было затруднительно. Но тут, очень кстати, одна из дочерей кузнеца принесла обед – две миски кукурузной каши, плошку с кислым молоком и обязательный жбанчик с пивом. Кузнец отложил в сторону молоток, достал из подсобки циновки для себя и для Шахова, расстелил свою, уселся и принялся за еду, между делом продолжая объяснения.

Регулярного войска или какой-либо отборной дружины у кумало нет, да и у соседних племен тоже. Зато юношей одного возраста собирают вместе и поселяют в особом, военном краале. Там они обучаются воинскому искусству, а заодно приглядывают за многочисленными стадами вождя. Точнее, наоборот – пасут скот, а свободное время посвящают упражнениям под руководством опытных командиров.

– Смотри-ка, прямо как у нас! – не удержался от иронии Шахов.

Кузнец подтекста не уловил, зато понял, что этот обычай известен и другим народам. Что только подтверждает его мудрость и правильность.

– Мой средний сын как раз и обучает молодежь военному ремеслу, – гордо продолжил он. – Бонгопа был лучшим бойцом в своем отряде, и, когда пришло время набирать новый, ему предложили остаться и помогать старшим учителям. Теперь, спустя пять лет, он уже и сам стал командиром.

Это известие Андрея обрадовало. Выходит, что он уже знаком с офицером кумальского воинства. Когда-нибудь это знакомство ему пригодится. Но кое-какие детали в рассказе кузнеца его насторожили, заставили задуматься.

– Значит, Хлаканьяна лгал? – спросил он, покончив с кашей. – У Сикулуми много воинов, и я ему не нужен.

Бабузе чуть не захлебнулся кислым молоком.

– Ты ничего не понял, Шаха! – сказал он, откладывая миску в сторону. – Ты даже не догадываешься, какой опасности избежал. Хлаканьяна обладает огромной властью. Он мог приказать, чтобы я выгнал тебя из крааля. И мне пришлось бы подчиниться. Почему он мог отдать такой приказ – теперь уже не важно. Главное, что не отдал. Наоборот, он разрешил тебе поселиться в моем краале.

– Когда он разрешил? – удивился Андрей. – Я не слышал.

– Слышал, но не понял. Он сказал то же самое другими словами. Вспомни, что я тебе объяснял, Шаха. Если начнется война, Сикулуми позовет сражаться всех мужчин племени. А Хлаканьяна сказал, что Сикулуми позовет и тебя. Значит, тебя приняли в племя. Теперь ты – кумало.

Интересное кино! Нет, приятно, конечно, когда тебя признают своим в доску. Но Андрей вроде бы никуда его принимать не просил, заявлений не писал, устных пожеланий не высказывал. С чего вдруг такая спешка, чтобы без него решать?

– А если я не хочу быть кумало?

Может, и не стоило так в лоб спрашивать, но зато так же и отвечать придется, без расшаркиваний и увиливаний.

– Не хочешь – не будь, – спокойно, ничуть не обидевшись, ответил кузнец. – Никто силой не заставит. Гостям у нас тоже рады. Особенно тем, которые чересчур долго не задерживается.

Вот так-то, дорогой Андрей Викторович! Хотел откровенного разговора – получай. И ведь все правильно. Не хочешь быть своим – значит, будешь чужим. А с чужаком долго возиться не станут. Рано или поздно попросят с вещами на выход. И скорее рано, чем поздно. В самый неподходящий момент. И придется тогда все начинать с начала. Только уже без Гарика. А значит, и самого Шахова такой вариант не устраивает.

Студент, конечно, редкостным говнюком оказался, но не бросать же парня одного в чужой стране. Даже хуже того, в чужом мире либо в чужом времени. Он ведь только с виду такой же, как здешние папуасы, а на самом деле ему еще трудней будет вживаться в другие условия. Как раз из-за своей похожести. Нет, вляпались вдвоем – вдвоем и выбираться надо. Только еще один вопрос уточнить нужно:

– Но если я буду кумало, меня хоть к этому вашему колдуну, Куку-кому-то, отведут?

Бабузе закончил с обедом и теперь потягивал пиво из большой чаши, а потому находился в благодушном настроении.

– Я бы тебя и так отвел, когда с делами разберусь. Но лучше, конечно, сначала с Сикулуми поговорить. С колдунами всегда непросто договориться, но раз уж тебя сам вождь прислал, старик станет сговорчивей.

Шахов не стал признаваться, что согласился бы из без этих обещаний – все равно деться некуда. Но приятней думать, что ты не просто подчинился неизбежности, а выторговал для себя эксклюзивные условия.

– Ладно, договорились, пойду я в вашу армию, – не стал он упрямиться. – А что должен делать кумало, пока война не началась?

– Да ничего особенного. Почитать предков, слушаться вождя и старейшин и не нарушать обычаи. А в остальном – делай что хочешь. Строй новый дом, заводи свое стадо, женись, наконец. Жениться – это даже важнее, чем дом. Неженатый кумало – не настоящий кумало. Хочешь, дочку свою за тебя отдам? Вот эту, Новаву. – И он кивнул на сидевшую в сторонке на корточках девушку.