Джокер и Вдова - Милана Шторм

Это что получается? Убийца привел сюда Востина, зачерпнул немного смазки, увел его на улицу Холодных ветров, дождался Часа Тишины, убил шамана, а затем смазал ему губы, попутно завязывая бантик?

Как-то совсем нелепо звучит, даже в голове.

Внутрь заглядывать Джей не стала, а пользуясь тем, что ее, несмотря на буйство красного, никто так и не заметил (или не обратили внимания?), отправилась дальше, пытаясь отследить, откуда пришел один из собеседников. След обрывался возле каменной плиты. Кто-то из них пробрался в депо просто спрыгнув с перрона.

Джей вернулась обратно, прошла мимо ангара, и двинулась к дыре в стене, разглядывая следы. Если не считать того, что размер ноги у мужчин был разным, более они ничем не отличались.

Они были в одинаковых ботинках.

Модных одинаковых ботинках с острыми носами, в которых ходила половина Дирна!

Джей нырнула в дыру и двинулась к экипажу.

Ей надо было подумать.

И, черт побери, выпить.

Помещение прокурено настолько сильно, что Джей тошнит от дыма. Именно от дыма, а не от… она же обещала себе не пить. Ну или хотя бы не так сильно. Надо было ограничиться бокалом вина. Хотя, что такое бокал вина? Баловство, даже в голове не зашумит!

Но пить коньяк во время игры ее никто не заставлял. Сегодня карта не шла, но количество фишек на стороне Джей упорно увеличивалось. Блефовать она умела как никто.

Тошнит. Интересно, если она похвалится содержимым своего желудка прямо здесь, ее сильно оштрафуют? Заведение незнакомое, она решила попробовать что-то новенькое и сейчас находится в баре с прекрасным названием «Лунная песня». Пожалуй, поэтично. Ей понравилось. Она и зашла.

Джей бросает карты на стол и вежливо раскланивается с сегодняшними партнерами по игре. Надо валить отсюда, пока ее не прибили. Но сначала обменять фишки на ассигнации, да. Иначе завтра она останется совсем без гроша. Трясущимися руками она собирает разноцветные кругляши. Надо ускориться. Даже сквозь дым она видит искаженное гневом лицо мужчины, сидящего напротив.

— Да она пьяная! Ну ка, девка отойди от фишек, а то уроню.

Кто это говорит? Вроде бы тот мужик молчал. Значит их двое.

— У нее пистолет на поясе, — слышит она второй голос.

Фишки выскальзывают из ее непослушных пальцев, но она упряма. Она не оставит здесь все свои деньги.

— Да она его достать не сможет! — говорит первый.

— И то верно, — соглашается второй.

Мужчина напротив начинает подниматься.

Они же сейчас ее ограбят! Джей бросает фишки и панически пытается достать пистолет двумя руками, но кобура не поддается.

— Иди сюда красотка! Я думаю, мы можем покинуть это славное местечко и переместиться в более уютные апартаменты, как считаешь? — кажется, это говорит первый. Или второй?

Джей пытается сделать шаг назад, путается в подоле и… сильные руки подхватывают ее.

— Я думаю, это не очень вежливо — грабить своего партнера по покеру, а тем более даму.

Голос кажется знакомым. Да, она его знает, вот только алкогольный туман не позволяет ей его опознать, а вновь подкатившая тошнота — повернуть голову и посмотреть.

Впрочем, она недолго мучается неизвестностью. Потому что голова начинает кружиться, и она теряет сознание.

Приходит в себя она уже на улице. Кто-то несет ее, мерно и уверенно шагая. Ей бы открыть глаза, посмотреть на своего спасителя. Но она этого не делает.

— Кто вы? — шепчет она.

— Тебе нужно просто открыть глаза, милая. И увидеть, — тихо отвечает мужчина.

Но она не открывает их. Она не делает этого даже тогда, когда он входит в какое-то помещение, а затем шарит по ее карманам.

Он находит ключи от ее квартирки и открывает дверь. Бережно кладет на кровать.

Легонько целует в уголок губ.

Он уходит, а она так и не решается посмотреть.

Потому что все это время она чувствовала запах его одеколона. И чего-то еще.

Она не открывает глаза, потому что боится увидеть, что это не он.

Первой мыслью, которая пришла ей в голову, когда она выбралась из паутины болотного кошмара, было воспоминание о вечере. Точнее, о полном отсутствии воспоминаний. Она зашла в «Лунную песню» чтобы немного подумать. Выпила бокал вина. Потом еще бокал. Потом она поняла, что версии, которые приходят в ее голову, являются бредом и заказала виски. Что дальше?

А дальше она не помнит. Только смутные ощущения. Кажется, она чего-то боялась. Интересно, чего?

Открыв глаза, она обнаружила себя все-таки дома. Значит, как-то добралась. Интересно, пешком шла? Жуткое, должно быть, было зрелище. Рядом с кроватью она обнаружила небольшой сверток из мешковины, в котором лежали ассигнации. Пересчитав их, Джокер обнаружила, что выиграла вчера пятнадцать золотянок. Ну что ж, неплохо. Скоро придет срок очередного платежа по ссуде, а до выплаты жалования еще далеко. Надо отложить, пока не поздно.

Она опять спала в одежде. Такими темпами она испортит все красные платья! И плащ измялся весь. Хотя, она вчера еще будучи в уме его порвала, так что обновка скоропостижно начала выглядеть старьем.

Ну и ладно. К черту все.

На новый плащ денег все равно нет.

С трудом дыша от накатывающей похмельной тошноты, она чуть ли не ползком отправилась в ванную — надо начинать утренний ритуал избавления от последствий вчерашнего. В тысячный раз пообещала себе больше не пить.

Душ опять был еле теплым, но сегодня это никак не волновало ее. Апатично глядя на струи воды, стекающие по телу, она размышляла о том, что скоро она точно допьется до ночевки в сточной канаве. Это надо давно изменить, но у нее не получается. Совсем не получается.

Когда же все это началось? Точно не два года назад, когда отношения с Вэрдом оборвались. Тогда она еще держалась, надеялась на что-то. На что? Мечтала, что он вернется к ней, оценит, поймет, что именно он потерял. Ничего он не понял. У него была Куколка.

Пожалуй, впервые она напилась до беспамятства в тот день, когда поняла, что надежды нет. А на следующий день она пришла к Лату и положила ему на стол заявление на увольнение.

Надежды не было, и не было причин терпеть смердящий запах заказных дел. Расследований, которые надо было провести так, чтобы виновным оказался неугодный главе города человек. Сначала подобное вводило ее в шок, хотя все те люди, которых они подставляли, не были праведниками, это уж точно. Иначе бы она отказалась в таком участвовать в принципе. Но чувство справедливости, живущее в ней, грызло изнутри. А когда Вдова перестал быть рядом, смысл заниматься подделкой улик исчез. Но она держалась. Работала с Бестией, которая тоже не очень любила подобные дела, но принимала их со смирением, пыталась выглядеть хорошо, пыталась держаться.