Подарок для Александры - Люси Монро

Когда Димитрий вошел в номер, Александра перечитывала статью в оставленной матерью газете.

Оторвавшись от нее, она взглянула на Димитрия:

– Это просто ужасно. Предположения о наших давно завязавшихся отношениях, твой отказ от отцовства – все стало достоянием миллионов читателей.

Димитрий вздрогнул.

– Статья уже в течение недели появляется в разных газетах во Франции и Греции, ее перекупили даже некоторые лондонские издания. Объявления, разосланные твоим модельным агентством, извещающие о твоем окончательном уходе с подиума и решении вести уединенный образ жизни, только разожгли интерес публики. Они подготовили плодородную почву для слухов о твоей возможной беременности. Я удивлен, что ты ничего об этом не слышала.

– Как им все-таки удалось докопаться до истины? – рассуждала Александра вслух.

– К сожалению, за мной толпами ходят репортеры, просто преследуют. И если уж они увидели нас вместе, то выяснить, кто ты такая, было делом времени.

– Раньше это никому не удавалось, даже тебе, – беспомощно произнесла Александра.

– Каким именно образом они это сделали, я не знаю. Но это и неважно. – Он снова сел на диван рядом с ней и положил руки на заметно выступающий вперед живот. – У нас есть драгоценное дитя, которое соединяет нас и принадлежит обоим.

Как хотелось верить всем его словам, но доверие надо завоевать. Быть может, ей неведомы какие-то скрытые причины, по которым он так настойчиво добивается ее руки?

– Ты боишься, что я буду против твоих встреч с сыном? Или тебе кажется, что слово твое станет для него более весомым, если мы будем состоять в официальном браке?

– Это не основные причины.

– Какие же тогда основные? – не отступала Александра.

– Ты как-то сказала, что в наших отношениях было что-то особенное. Вероятно, это особенное я и хочу вернуть.

– Это невозможно.

– Нет ничего невозможного, Александра.

– Не уверена, – коротко ответила Александра.

Она хотела выйти за него замуж, но опасалась за последствия, боялась, что сердце ее станет совсем беззащитным и не выдержит новых обид и разочарований. – Жизнь под личиной Ксандры Фочен была куда предпочтительней роли Александры Петронидис. – Она не могла понять причины, по которой осмелилась произнести эти слова. Чтобы отомстить ему за боль и ранить так же сильно? Чувство вины и сожаления за сказанное возникло раньше, чем последнее слово слетело с губ.

Челюсть его выступила вперед, глаза злобно заблестели.

– Подумай о ребенке. Жизнь законного наследника семьи Петронидис будет для него гораздо предпочтительней роли незаконнорожденного сына паршивой и никому не нужной овцы из семьи Дюпре. – Ее жестокие слова рикошетом вернулись к ней же.

Она съежилась от боли, пробудившейся от этих жестоких фраз.

– Не смей так говорить о нашем сыне!

На лице его появилось сожаление, быстро сменившееся очередной волной решимости.

– По отношению к нашему сыну я никогда больше не допущу подобных определений, не смотря на твое окончательное решение. Но остальные молчать не будут.

– Я знаю. – Она чувствовала, как слезы заволакивают глаза. Она моргнула, стараясь отогнать их или скрыть.

Он выругался по-гречески и нежно прижал ее к груди.

– Не плачь, любимая. Я этого не вынесу.

– Тогда тебе просто повезло, что ты не видел меня так долго. После отъезда из Парижа я только и делала, что плакала, – сказала Александра, заикаясь на каждом слове от обильно потекших слез.

Он обнял ее еще крепче, пока она не пискнула от боли. Димитрий мгновенно разжал руки.

– Я не хотел причинить тебе боли.

– Слушай, расскажи мне о своих родителях, – вдруг предложила она. – Ты никогда мне ничего не говорил о них.

Его чувствительные губы напряглись.

– Я никогда в глаза не видела ни твоего дедушки, ни брата.

– Я приглашу брата на свадьбу. К сожалению, деду не под силу столь длительные путешествия. Но я познакомлю тебя с ним сразу, как только мы окажемся в Греции.

– Что ты имеешь в виду? Когда это мы окажемся в Греции?

– Надеюсь, скоро. В Греции мы будем жить.

– Что, если я захочу жить в Америке?

– А ты захочешь? – тихо уточнил Димитрий.

Глаза их встретились, но Александра не выдержала столь пристального взгляда и отвернулась первой.

– Я не хочу воспитывать малыша в огромном городе, – согласилась она, зная, что своим откровением играет на руку партнеру.

– Вот и хорошо. – Он нежно повернул ее лицом к себе, и она попала в плен его искусительных синих глаз. – Наш дом расположен на небольшом островке, вблизи от Афин. Кроме поместья семьи Петронидис и крохотной рыбацкой деревни, там больше ничего нет. Для ребенка место просто замечательное. Проверено. Я сам там рос.

Звучало слишком заманчиво.

– Если мы оформим наш брак юридически, то при разводе ребенка могут оставить и с тобой, – озвучила Александра свое самое большое опасение, давно не дававшее ей покоя.

– Ты думаешь, я способен на это?

– Не уверена. Я не могу больше полагаться только на чувства в том, что каким-то образом касается тебя.

– Брак заключается навсегда, а не на короткий период времени. – Эти вынужденные объяснения взбесили Димитрия. – У нашего ребенка и у всех, родившихся после него, будет полная семья. Их воспитанием займутся и мать, и отец.

– Ты хочешь, чтобы у нас было много детей?

– Да. А ты?

– Я хочу не меньше двух. Но счастлива буду, если детей будет четверо.

– Не лучше ли тогда сначала выйти за меня замуж?

– Опять ради детей? – спросила она с надеждой в голосе, рассчитывая, что ответ будет отрицательным.

– Что касается этого ребенка, то да. Ради него. Но и ради тебя самой.

– Ты имеешь в виду, что брак освободит меня от обязанности работать и содержать семью, если я стану твоей женой?

– Работать тебе будет совсем не обязательно в любом случае. С этого момента и на всю оставшуюся жизнь все, что связано с тобой и моим сыном, становится моей обязанностью.

– Спасибо. – В области финансов его слова никогда не расходились с делом.

– Ты будешь счастлива со мной. В значительно большей степени, чем в роли матери-одиночки, – самодовольно заключил он.

– Ты так думаешь?

– Чего бы тебе ни хватало для счастья, я в состоянии предоставить тебе это.