Муж во временное пользование - Александра Кравченко

— А почему, собственно, тебя интересует мое мнение?

— Я не хочу, чтобы твое мнение было ошибочным, — ответил он, делая к ней несколько шагов и на ходу снимая и бросая на стул футболку. — Это оскорбляет меня как мужчину.

— Что? — растерялась Нина, отступая назад.

— Дай-ка свою руку. Потрогай. Разве мои мускулы похожи на кисель?

Нина не успела опомниться, как ее ладонь ощутила каменную твердость напряженных бицепсов.

Она хотела все перевести на шутку, но смех ее звучал ненатурально. Тогда она почти обиженным тоном заявила:

— Эта демонстрация совсем ни к чему. Ты и сам понимаешь, что я давно уже не считаю тебя ни слабаком, ни канцеляристом.

— Кем же тогда? — спросил он, удерживая ее руку на своем плече.

Телефонный звонок прозвучал как нельзя кстати для Нины.

— Наверное, папа! — крикнула она, хватая трубку.

Это действительно был Гаевой. Борис уже успел сообщить ему о Кате.

— Так эта вертихвостка у вас? — гудел Василий Федорович. — Уже убежала? Куда? Где она скрывается? Не знаешь? Не верю! Вы с ней сговорились! И этот типчик с вами заодно!

— Папа, не говори так, — остановила его Нина. — Боря вел себя по-хамски и, если бы не Ярослав, нам с Катей плохо бы пришлось. А Катю я не осуждаю. Они с Вадимом любят друг друга.

— Что?.. — насмешливо переспросил Василий Федорович. — Какая там любовь? Да ты с ума сошла, что ли? Этот Вадим — просто хитрый красавчик, который хочет выгодно жениться, вот и все. Я считал ее умной. Но, как видишь… Ладно, ты Катю не покрывай. Если знаешь, где она — скажи. Ей же потом будет лучше.

— Я не знаю, честное слово. Где-то у друзей… Сама скоро объявится, вот увидишь. Ну, не обижайся, пап…

Нина повесила трубку и со смущенной улыбкой взглянула на Ярослава.

— Что, от папеньки нагоняй? — спросил он насмешливо.

Нина как-то сразу погрустнела и подумала о том, что Ярослав не может испытывать особой симпатии к дочери Гаевого. А он сказал так, будто угадал ее мысли:

— Жаль, что ты дочь Гаевого, хоть и не родная. Жаль, что по первому его слову подашь на развод и вернешься под родительский кров.

— Разве ты не сам все это запланировал?

— Я не думал, что так быстро привыкну к семейной жизни, — отвечал Ярослав, а в его глазах ирония сменялась нежностью, нежность — печалью. — Сейчас мне трудно представить, что я буду возвращаться домой и не встречать твоего взгляда, не слышать твоего голоса. Неужели я должен буду начинать новую жизнь один?

— Почему один? — у Нины от волнения перехватило горло и она закашлялась. — Уж кому-кому, а тебе одиночество не грозит. Найдется сколько угодно девушек и женщин, которые рады будут, чтобы ты их выбрал.

— А если я свой выбор уже сделал?

— И кто же твоя избранница?

Ярослав подошел к ней вплотную и взял за руку. Она ясно почувствовала, как бьется пульс в кончиках пальцев.

— Есть такой старый театральный прием, — сказал Ярослав, не сводя с нее взгляда. — Девушке подают зеркальце и говорят: «Суди сама, знаешь ты эту особу или нет».

— К чему эта насмешка, Ярослав? — Нине собственный голос показался чужим, словно слышала себя со стороны. — Дочь Гаевого не может быть твоей избранницей.

— Если только в этом дело…

— Не только. Сам прекрасно знаешь, что я не та женщина, которая тебе нужна. И не надо смеяться надо мной, я этого не заслужила…

— Если я над кем и смеюсь, так только над собой. Поверь. Ну, а какая женщина мне нужна, о том я один могу судить.

Они одновременно сели на диван и Нина, высвободив руку из его руки, нервно заговорила:

— Я вообще не могу быть женщиной. Этот хам Боря, в сущности, прав. Я действительно не принесу радости ни одному мужчине. Когда-то я думала, что мое предназначение на этом свете — любовь… Многие девушки так думают. Но в юности меня сильно подрубили под корень. И я не смогла до конца ожить и навсегда осталась пустоцветом. Даже если буду… очень хорошо к тебе относиться, я смогу стать только твоим другом… Не больше. Роль жены и любовницы не для меня.

Ярослав смотрел на нее тем самым взглядом, который она уже ловила несколько раз. Значит, ей не почудилась тогда эта нежность, восхищение в его глазах…

— По-моему, ты сама себе придумала пунктик, — сказал он с ласковой усмешкой и положил руку на спинку дивана, касаясь плеча Нины. — Я не вижу в тебе никаких изъянов — ни душевных, ни телесных.

— Нет, Тор, не говори так, поскольку не знаешь, какая со мной была история…

Нина сделала движение, чтобы встать, но Ярослав, надавив ей на плечо, заставил остаться на месте.

— И знать не хочу, — сказал он глухо. — Твое прошлое меня не интересует.

Его опущенный взгляд и хрипловатый голос выдавали внутреннее напряжение. И Нина вдруг ясно осознала, что по ее намекам он мог представить ту историю как неудачный любовный роман.

— Это совсем не то, что ты думаешь! — воскликнула она. — Ты, наверное, решил, что в юности у меня была несчастная любовь, какой-то подлец меня обманул, а я страдала, травилась и, возможно, сделала аборт, потом с трудом пришла в себя и с тех пор чувствую отвращение к мужскому полу. Ведь так или примерно так ты подумал о моем прошлом. Я права? Из моих намеков ничего другого и нельзя было вывести. Но я не хочу, чтобы ты причислял меня к легиону бедных обманутых дурочек. Я расскажу, что было на самом деле.

— Забудь о той истории.

Но Нина уже не могла остановиться. Прошлое, с его мрачной тайной, давило на нее изнутри, заставляло излиться. Девушка чувствовала, что не сможет жить, не рассказав Ярославу всей правды. Именно он, и никто другой, должен все узнать и помочь. Или отвернуться. А мысль о том, что он может кому-то выдать ее тайну, Нину не пугала. Значение имело только мнение Ярослава. Остальное не важно.

— Я не могу забыть, пока не расскажу тебе! — воскликнула Нина, взглянув на Ярослава и не догадываясь, какой огонь заметался сейчас в ее фиалковых глазах. — Ты не обязан меня исповедовать, утешать, понимать. Я не сделала тебе ничего хорошего. Но мне будет намного легче, если хотя бы часть ноши возьмешь на себя. Понимаешь?

— Понимаю, — серьезно сказал Ярослав — Я всю ношу возьму на свои плечи. Она мне не в тягость.

— Спасибо. А теперь слушай, Тор… Случай банальный. Тысячи подобных и гораздо худших преступлений совершаются повсюду каждый день. Но одно дело — читать уголовную хронику и совсем другое — когда это происходит с тобой, ты становишься жертвой насилия… Я тогда только поступила на филфак. Была самой обыкновенной легкомысленной девчонкой, вроде Катьки. Встречалась с парнями, а потом… даже вроде влюбилась… во всяком случае, он мне нравился. Убеждал меня стать «настоящей женщиной», но я не решалась.