Хрен с Горы - Изяслав Кацман

Почти год ушёл на отладку технологии выплавки и организацию регулярных поставок руды из Сонава. Много чего пришлось осваивать: от отмывания мелких частиц малахита от примесей песка и пустой породы (может, конечно, передо мной был вовсе не малахит, но я называл эту руду именно так) до подгонки механических свойств получаемого металла.

Я так и не понял, какие примеси обуславливали получение то хрупкой, то чересчур мягкой меди. Но в конце концов мои помощники наловчились подбирать пропорции, в которых требовалось сплавлять разные партии металла, чтобы получались изделия с оптимальным соотношением твёрдости и ковкости.

Также они заметно усовершенствовали мои заклинания и прочие магические действия по нейтрализации и обеспечению новыми местами заключения сонмищ духов, томящихся в зелёно-голубых кусках руды, в итоге создав целую систему защиты от потусторонних сущностей.

Когда пошли первые партии меди в промышленных масштабах, Ратикуитаки потребовал ускоренно штамповать оружие для своей свиты. Я же набрался смелости и предложил ему часть металла пустить на сельхозинвентарь. С трудом удалось убедить нашего босса выделять хотя бы четверть продукции на «орала» вместо мечей.

Десяток медных тяпок, столько же лопат и сотня с лишним наконечников на привычные туземцам палки-копалки неплохо ускорили процесс обработки полей вокруг Хау-По. Правда, привело это только к тому, что местная публика просто стала тратить меньше времени на ковыряние в земле, но не увеличивать возделываемые площади и собирать бо́льшие урожаи. В итоге никакого серьёзного роста сельскохозяйственного производства не произошло. Всё это напоминало анекдот о негре, который лежит под пальмой и ничего не делает.

Вот только мне было совсем не смешно, поскольку накрылись медным тазом надежды на дополнительное продовольствие, которое пошло бы на прокормление расширенного штата медеплавильной мастерской, а новые работники должны были наклепать ещё больше тяпок и прочих чудо-орудий, что должно было привести к ещё большему росту производства корнеплодов и поголовья свиней. И таким образом, народ Бонхо пойдёт по пути прогресса и цивилизации.

Подобная корректировка моих планов со стороны широких слоёв дареойского населения здорово бесила, так что я был готов начать агитировать Самого Главного Босса за введение рабовладения и наижесточайшей тирании, только бы они заставили папуасов работать, как негров на плантации. Загвоздка, однако, в том, что о рабовладении туземцы не имели никакого представления, а попытки установить деспотическую власть с целью выкачать больше дани из подопечного населения в местной истории уже бывали – вот только заканчивались они плачевно для вождей, до такого додумавшихся.

К примеру, судя по некоторым расплывчатым фразам и намёкам окружающих, сам Ратикуи как раз и занял свой ответственный пост после преждевременной смерти своего старшего брата, наступившей от удара боевой дубинкой по затылку. А ведь предшественник всего-то попробовал поднять дань с ганеоев и уменьшить чуть-чуть долю в ней, достающуюся рядовым дареоям, да попугал немного доблестных бонхо, начавших возмущаться попранием старых законов.

Так что запланированные ирригационные работы я с самого начала решил чётко привязывать к увеличению дани с тех сунийских деревень, которые попадают в зону грядущей ирригации.

Нашего таки пришлось долго убеждать, разжёвывая по несколько раз все возможные выгоды с полей, дружно колосящихся корнеплодами. В конце концов Ратикуитаки купился на рисуемые мной картины тучных нив и пажитей, с которых сунийцы будут собирать двойные и тройные по сравнению с нынешними урожаи. В общем-то, рост благосостояния данников правителю был до лампочки. А вот возможность получать с них в два раза больше продуктов для прокорма оравы головорезов и всяких прихлебателей Ратикуи оценил.

Учитывая, что таки – это не то титул, не то должность, имя моего нынешнего шефа можно подсократить, по крайней мере мысленно. Вслух этого лучше не делать: жители Пеу весьма трепетно относятся к полным формам имён, вроде бы считается, что, укорачивая имя, «обрезают» жизненную силу человека или что-то типа того, так что такие вещи здесь проходят по части злокозненной магии.

Свита у таки немалая: полсотни здоровых мужиков, вооружённых большей частью типичным туземным оружием – дубинками из твёрдого дерева и короткими копьями. Сам таки и несколько человек щеголяли с заморскими топориками и кинжалами. Часть воинов-регоев за последнее время успела обзавестись, благодаря мне, медными ножами, топорами и наконечниками копий.

Пока я проводил большую часть времени в медеплавильной мастерской, раз в два-три месяца отлучаясь в Сонав или Бон-Хо, то вполне обходился в качестве помощников подростками посмышлёнее да Длинным с двумя дружками, которые каким-то непостижимым образом превратились в мою личную свиту. Несмотря на неоднозначное отношение к записному деревенскому баклану, умудрившемуся под влиянием сотворённого с ним колдовства проникнуться ко мне неподдельным уважением пополам со страхом, иметь под рукой собственных отморозков оказывалось во многом полезным: и в неизбежно случающихся трениях среди окружения Главного Босса чувствуешь себя увереннее, зная, что за спиной стоят преданные лично тебе крепкие молодые люди, и при возникающих заминках в работе есть кому угрожающе выпятить челюсть и многозначительно покрутить боевой топор в ловких руках. Так что Длинный и его подручные вполне оправдывали свою долю в пищевом довольстве, которое Ратикуитаки отпускал на медеплавильню. Тем более первое время им исправно подкидывали продуктов родственники из Бон-Хо, а потом эта троица получила свой кусок на деревенских полях, где теперь в основном трудились их местные подруги, поскольку сами мои персональные регои предпочитали торчать возле своего босса, то есть меня.

Но когда началась движуха со строительством каналов и прудов, наш таки решил выделить мне в помощь несколько своих бойцов. Быстро выяснилось, что толку от них было чуть больше, чем молока от самца одного домашнего животного. Но на этапе разъяснения жителям сунийских деревень идеи гидротехнической системы и благ, которые от неё последуют, мордовороты-регои оказались очень кстати – воистину, доброе слово в сочетании с боевыми дубинками и топорами куда более действенно, чем просто одно доброе слово.

Но с началом собственно строительства оказалось, что согнанные на принудиловку сунийцы от вида важно и горделиво расхаживающих регоев работать лучше не стали, отрядами землекопов руководили свои начальники, а разрабатывать трассу будущего канала мне помогали бонхойцы из числа тех, кто участвовал в проводке местного водовода.

Так что на второй день стройки я вежливо поблагодарил шефа за высокую честь, которую он мне оказал, выделив под моё начало полдюжины своих регоев, но сказал, что мне будет достаточно трёх, а не полдюжины. Этих при себе пришлось оставить не только для солидности (как-никак я не последнее лицо в Бонхо, а особа, приближённая к Ратикуитаки), но и в качестве посыльных. Ну и для вящего спокойствия правителя: вождь наш – человек в общем-то простой, не чета начальникам из той России, которую я потерял (или которая потеряла меня – это с какой стороны посмотреть), но особой доверчивостью не отличается, и регои должны были не только помогать, но и приглядывать за мной на предмет, не сговорюсь ли я с кем-нибудь против таки. Одно дело, когда Ралинга-сонай сидел в медеплавильне, начальствуя над десятком рабочих, да иногда выбирался в Бон-Хо или к родне в Сонав. И совсем другое, когда у меня в подчинении сотни человек, причём не только суне, но и бонхойцы, и когда я общаюсь по производственной необходимости с кучей народа – от старост деревень до практически всего ближнего окружения Ратикуитаки.