Кулак Аллаха - Фредерик Форсайт

А ЦРУ ничего не знало. Конечно, у них в Багдаде был агент, но несколько недель назад ему было приказано приостановить всю работу. Разумеется, этот сукин сын Рахмани, который возглавлял иракскую контрразведку, знал человека ЦРУ. Теперь стало совершенно ясно, что иракцы неделями и даже месяцами вместо ценной информации скармливали ему собачью чушь. Очевидно, лучшие «источники информации» работали на Рахмани и рассказывали агенту ЦРУ всякие сказки.

Разумеется, у ЦРУ были фотографии, целое море фотографий, в котором недолго и утонуть. Спутники КН-11 и КН-12 каждые несколько минут регистрировали все, что происходило в Ираке, а аналитики сутками сидели над снимками, гадая, что могло бы означать то или иное пятнышко: то ли завод отравляющих веществ, то ли предприятие, производящее ядерное оружие, то ли, как заявляли сами иракцы, велосипедную фабрику.

Прекрасно. Аналитики из Национального управления рекогносцировки (которое работало и на ЦРУ и на американские ВВС) и ученые мужи из Национального центра фотографической интерпретации сейчас активно лепят картинку, которая когда-нибудь станет более или менее полной. Вот здесь у них командный пункт, отсюда они запускают ракеты типа «земля-воздух», а вот это – база истребительной авиации. Хорошо, фотографии выглядят достаточно убедительными. Возможно, в один прекрасный день все это придется разбомбить, чтобы там камня на камне не осталось. А какой еще информацией обладает ЦРУ? О замаскированных объектах, о том, что спрятано под землей?

Теперь годы пренебрежительного отношения к Ираку приносили свои плоды. За спиной директора ЦРУ сидели старые шпионы, сделавшие карьеру в те времена, когда на берлинской стене еще не успел толком просохнуть бетон. Они прошли долгий путь и начинали в те годы, когда вышедшие сегодня из моды классические методы сбора информации еще не уступили место всяким электронным штучкам.

Так вот, эти старики говорили директору, что ни фотоаппараты Национального разведывательного управления, ни подслушивающие устройства Агентства национальной безопасности не могут выведать планы, не могут узнать намерения, не могут прочесть мысли какого-нибудь диктатора.

Действительно, Национальное управление рекогносцировки делало тысячи фотографий, приборы Агентства национальной безопасности слушали и записывали каждое слово, сказанное по телефону или переданное по радио в Ирак, из Ирака или внутри страны. И тем не менее ответов у директора ЦРУ не было.

В свое время правительство и обитатели Капитолийского холма были настолько очарованы и загипнотизированы электронными устройствами, что потратили миллиарды долларов на разработку и выведение на орбиту едва ли не всех хитроумнейших достижений человеческого разума. Теперь те же люди требуют ответов на вопросы, на которые, судя по всему, электронные штучки, как бы хитры они ни были, ответить в принципе не могут.

А еще старики говорили директору ЦРУ, что электронная разведка может помогать людям собирать разведывательные данные старыми методами и дополнять эти данные, но никак не способна заменить их. Это была приятная новость, но к решению проблемы она не приближала.

А проблема заключалась в том, что Белый дом требовал ответов на такие вопросы, на которые достаточно уверенно мог ответить только хорошо информированный источник, шпион, предатель, двойной агент, кто угодно, но обязательно занимающий очень высокое положение в багдадской иерархии. А такого агента у ЦРУ не было.

– Вы давали запрос в Сенчери-хаус?

– Да, директор. Они в таком же положении, как и мы.

– Через два дня я буду в Тель-Авиве, – сказал Чип Барбер, – и встречусь с Якобом Дрором. Не следует ли посоветоваться с ним?

Директор ЦРУ кивнул. Генерал Якоб («Коби») Дрор был главой Моссада, а из всех «дружественных» разведывательных служб Моссад труднее других шел на контакты. К тому же директор до сих пор не забыл нашумевшую историю с Джонатаном Поллардом, который работал по заданию Моссада в ущерб США на американской территории. Тоже мне друзья! Уэбстеру страшно не хотелось просить Дрора об одолжении.

– Надавите на него, Чип. У нас своих забот по горло. Если у него есть человек в Багдаде, то он нам нужен. Просто позарез необходим. А сейчас я съезжу в Белый дом, поговорю еще раз со Скаукрофтом.

На этой невеселой ноте совещание закончилось.

В лондонской штаб-квартире войск специального назначения четыре человека, ждавшие к утру пятого августа майора Мартина, работали почти всю ночь.

Командующий войсками специального назначения бригадир Ловат большей частью разговаривал по телефону и позволил себе вздремнуть в своем кресле от двух до четырех часов утра. Подобно большинству боевых офицеров, он давно выработал привычку мгновенно засыпать в любой обстановке, если только позволяла ситуация. Никогда нельзя сказать заранее, сколько времени пройдет, пока представится следующий случай перезарядить свои аккумуляторы. Перед рассветом он принял душ, побрился и был готов работать с полной отдачей весь только начинавшийся день.

Лишь благодаря полночному (по лондонскому времени) звонку Ловата одному из высших чинов британской авиакомпании был задержан вылет лайнера из аэропорта Абу-Даби. В Великобритании, если нужно что-то сделать быстро и без лишней бумажной волокиты, звонок «приятелю», занимающему достаточно высокое положение, может оказаться чрезвычайно полезным. Этот руководитель британской авиакомпании, поднятый среди ночи с постели, не стал спрашивать, почему он должен задерживать вылет самолета, стоявшего в трех тысячах миль от Лондона, пока до него не доберется еще один пассажир. Он хорошо знал Ловата, потому что они оба были членами клуба войск специального назначения в Херберт-кресент, в общих чертах представлял себе, чем Ловат занимается, и поэтому выполнил его просьбу, не задавая лишних вопросов.

Во время завтрака дежурный сержант связался с Хитроу и узнал, что самолет из Абу-Даби в пути наверстал треть полуторачасовой задержки и приземлится около десяти часов. Значит, майор должен появиться чуть раньше одиннадцати.

В Олдершот, где в казармах Браунинга размещался штаб парашютного полка, за личным делом майора Мартина был срочно направлен вестовой на мотоцикле. Дежурный офицер полка раскопал папку в архивах вскоре после полуночи. В личном деле были отражены все последние девятнадцать лет жизни профессионального солдата Майкла Мартина, начиная с того дня, когда он восемнадцатилетним мальчишкой впервые появился в полку; белыми пятнами оставались лишь два довольно долгих периода, на которые он был переведен в полк специального назначения.

Папку, в которой содержались сведения об этих двух периодах, привез из Херефорда командир 22-го полка войск специального назначения полковник Брюс Крейг, тоже, как и бригадир Ловат, шотландец. Полковник был в пути всю ночь и появился в штаб-квартире незадолго до рассвета.

– Доброе утро, Джей-Пи. Из-за чего такая спешка?

Полковник и бригадир хорошо знали друг друга. Десять лет назад Дж. П. Ловат, которого чаще называли Джей-Пи, командовал группой войск, отбившей иранское посольство у террористов, а Крейг тогда был одним из подчинявшихся ему офицеров. Они прошли бок о бок долгий путь.