Высшее наслаждение - Алена Белозерская

Следующие дни она не выходила из своего убежища, Тоню к себе также не пускала, даже говорить с ней отказывалась. Только официанты и портье, приносящие очередную порцию алкоголя, имели право проходить в номер, но быстро выбегали в коридор, испуганные внешним видом женщины, не жалеющей чаевых за «горючее для израненной души». Много раз Тоня пыталась «протиснуться» внутрь с кем-нибудь из служащих, но Полина требовала оставить ее в одиночестве. При этом она не произносила ни слова, просто указывала рукой на дверь. Состояние ее было ужасным. Она не меняла одежду, не умывалась и, разумеется, не причесывалась. Спала наверняка урывками, к еде и вовсе не прикасалась. Чудовищно бледная, сильно похудевшая, неряшливая – Полина вызывала жалость и отвращение одновременно. Хотелось схватить ее за всклокоченные волосы, втолкнуть в ванную и поливать холодной водой. Однако никто не решался совершить подобное, даже Майкл страшился встретиться с ней, и было непонятно, чего больше он боится: увидеть, во что превратилась его красавица-сестра или, не сдержавшись, избить за то, как она издевается над собой.

Тоне было тяжело оставаться в номере одной, она уже отчаялась «достучаться» до Полины, поэтому все время проводила с Майклом, помогая ему заниматься похоронами брата, а после, в конце дня, они оба отправлялись к Марку и Ребекке. Атмосфера в доме была гнетущей, но по крайней мере здесь ощущалась жизнь. И пусть она была горькой на вкус, зато в ней не чувствовалось безумства, которым пропитался воздух в номере Полины. Моника, не переставая, рыдала, Бекка и Марк ссорились по мелочам, раздражались в ответ на любое слово и действие, потом обнимались и снова ругались. Едва ли не каждую минуту раздавались телефонные звонки друзей, приятелей и просто знакомых, которые выражали сочувствие с постигшей семью утратой и предлагали помощь. Дважды приезжал Гарми, комиссар полиции и близкий друг Марка. Они выпивали в библиотеке, Гарми скупо рассказывал о том, как идет расследование, и по лицу его было видно, что детективы не продвинулись ни на шаг вперед. Конечно, они «отрабатывали» всех, у кого был мотив, в первую очередь Зильбермана, мужа Амины. Но у Берта имелось алиби на ночь убийства, и доказать причастность к смерти жены было фактически невозможно, хотя многие считали, что именно он избавился от неверной супруги и ее любовника. Сейчас он станет единоличным владельцем огромных банковских счетов, принадлежащих Амине, получит полную опеку над сыном, при этом будет вести тот образ жизни, к которому привык. О Саркисе Абакяне не было никакой информации. Говорили, после опознания тела дочери он закрылся в своем поместье, находящемся в графстве Суррей. Некоторые смелые до безрассудности журналисты пытались проникнуть на хорошо охраняемую территорию, в надежде сделать удачные снимки. «Лазутчиков» безжалостно «выбрасывали» на дорогу, в следующий раз обещая похоронить прямо на обочине. Обо всем этом Фрейманам рассказал Гарми, а после добавил, что сделает все, чтобы отыскать убийцу. Марк кивал, печально улыбался, но сомневался в возможностях Гарми. И не потому что тот был глуп, напротив, комиссар отличался живым умом и являлся лучшим в своей профессии. Просто такие убийства были слишком хорошо спланированы, отработаны до мелочей и великолепно исполнены, как бы высокопарно и жестоко это ни звучало. Раскрыть подобное преступление было практически невозможно, и Гарми прекрасно понимал, насколько сложным является расследование, однако продолжал утверждать, что непременно найдет убийцу.

– Лжец, – сказала Ребекка, когда Гарми уехал.

– А что он должен сказать? – удивился Майкл. – «Простите, ничего не могу сделать»?

– Достаточно было просто молчать, – ответил сыну Марк и бросил озабоченный взгляд в сторону Тони, лежащей на маленьком диванчике и блуждающей пустым взглядом по потолку. – Детка, может, ты хочешь чего-нибудь?

– Чай, кофе или ты голодна? – Ребекка вскочила с кресла и засуетилась. – Сейчас приготовлю бутерброды. Говорите, кому что принести.

Все отказались от еды, но при этом каждый убеждал остальных в необходимости подкрепиться. И вдруг все затихли, услышав звонок.

– Наверное, опять привезли траурную корзину, – недовольно проговорил Марк. – Зачем присылать цветы нам? Не проще ли сразу отправить их в часовню?

– Старая зануда, иди открой дверь, – бросила мужу в спину Ребекка и отправилась в кухню.

Майкл подошел к Тоне и присел рядом.

– Как ты?

– Лучше, чем Полина, – ответила девушка, заметив, как в гневе потемнели глаза Майкла. – Не злись на нее. Ни один из нас не сможет понять, что она сейчас чувствует.

– Я тоже потерял брата.

– Но ты не плачешь сейчас. А она – наверняка.

– Думаешь, мне не хочется? – тихо спросил Майкл, судорожно проведя руками по плечам девушки. – Я тоже рыдал бы, но боюсь, что для отца и Ребекки это зрелище будет невыносимым. Достаточно того, что наши девочки дают волю своим эмоциям. Завтра похороны, и я даже не представляю, сможет ли Полина присутствовать на них, учитывая ее состояние. Если она появится на церемонии пьяной… какой позор!

Тоня не успела ответить на последнее замечание, так как в кабинет вошел Марк в сопровождении высокого мужчины, в котором она сразу узнала бывшего мужа Полины – Люка Матуа. Светлые волосы, уложенные красивой волной, будто он только что вышел из салона, взгляд спокойный, губы плотно сжаты. Люка нельзя было назвать красавцем, однако столь властного и запоминающегося мужчины Тоня еще не видела. Статный, породистый, лощеный – так можно было охарактеризовать его, не ошибившись ни на йоту. Холодная привлекательность Люка манила, от его ледяных глаз, длинного, слегка неровного носа и тонких губ, выражающих то ли презрение, то ли излишнюю сосредоточенность, невозможно было отвести взгляда. Дорогой костюм, сидящий по фигуре, светлая рубашка, манжеты которой кокетливо выглядывали из рукавов пиджака, едва обозначив свое присутствие, туфли ручной работы – Люк выглядел слишком стильно для человека, который приехал выразить соболезнования друзьям. Впрочем, Тоня понимала, что элегантный образ является для него привычным и сегодняшний день не был тому исключением. Известный французский бизнесмен, которого с недавних пор снова внесли в список самых желанных холостяков Европы, не мог выглядеть иначе. К тому же имя Матуа часто фигурировало в светской и бизнес-хронике, поэтому он тщательно следил за своей внешностью, не позволяя себе появляться на публике в неподобающем виде.

– Марк, прости, что не прилетел раньше, – сказал он. – Чем могу помочь? Говори, не стесняйся, я все сделаю.

– Все в порядке, Люк, – Марк крепко сжал протянутую руку. – Не беспокойся. Что предложить тебе выпить?

– Коньяк. Где Полина?

Беседа шла на французском, поэтому Тоня поняла лишь последнюю произнесенную Люком фразу. Тон его голоса при этом стал таким мягким, что все немедленно поняли, насколько нежные чувства он испытывает к бывшей жене. Люк огляделся, надеясь увидеть ее в комнате, и только в этот момент заметил Тоню и Майкла. Он быстро подошел к ним. Молодая женщина вежливо привстала с дивана.

– Мадам, простите меня за невнимательность, – по-английски обратился он, галантно поцеловав теплое запястье, и представился: – Люк Матуа.