Алгоритм смерти - Стивен Хантер

Парень окликнул Лавелву на своем тарабарском наречии.

– Ступай к такой-то матери, – ответила та.

Ее не запугает этот юнец, она не отдаст ему детей. Ни за что, ни за что, ни за что.

Парень усмехнулся, демонстрируя белоснежные зубы. Он приблизился к Лавелве, полный бравады и уверенности в себе, лев, гордящийся своим большим автоматом и ножом. И снова обратился к Лавелве на своем варварском языке.

Парень шагнул вперед.

– Дети, – сказал он. – Ты давать мне дети, – на ужасном английском. – Сейчас давать мне дети.

– Ты от меня ничего не получишь, Джек, даже не мечтай, – ответила Лавелва.

– Дети. Моя хотеть дети. Имам хотеть дети. Вниз, вести дети. Сейчас.

Он подтолкнул Лавелву дулом своего «калаша». Потом еще раз, гораздо сильнее, так, что наверняка остался синяк.

– Хотеть умирать, сестра? Я убивать, нет проблем. Бах-бах, стрелять, черный сестра мертвый, затем брать дети. Может, убивать один ребенок. Нет проблем, нет проблем.

Парень снова подтолкнул ее, но не увидел то, что было зажато у нее в руке. Это «что-то» взметнулось вверх и саблей полоснуло его по лицу, породив ослепительную вспышку в глазах и острую боль, разлившуюся по всей голове. Парень отпрянул назад, оглушенный невыносимым страданием, дуло автомата опустилось вниз, но затем боль преобразовалась в ярость, и он бросился на Лавелву, готовый убить ее голыми руками. Они неуклюже сцепились друг с другом, кружась в ту и другую сторону, и девушка еще раз полоснула его по лицу своим оружием, нанесла еще один рубящий удар, от которого у него из глаз посыпались искры. Но парень был сильнее, он навалился на Лавелву, повалил на пол и оказался верхом на ней. Он убьет сучку голыми руками, придушит ее, после чего отправится за детьми.

Пресса была от него без ума. Как всегда. Он знал, что журналисты проецируют на него самые сокровенные свои мечты, и он без труда впитывал в себя их чувства, тем самым укрепляя собственный образ. После краткого описания текущего положения, сделанного этим идиотом, занимавшим должность пресс-секретаря при губернаторе, сам губернатор изрек несколько банальных фраз о своей уверенности в способности миннесотской полиции и объявил о том, что привел в состояние боевой готовности части Национальной гвардии, и их прибытие на место ожидается в течение ближайших пяти часов. Затем специальный агент ФБР Кемп, представляющий федералов, сказал, что сюда спешит помощь из Вашингтона и со всей Америки, а в здании имени Гувера на Пенсильвания-авеню аналитики и следователи отдают происшествию все свои силы. После чего идиот пресс-секретарь предоставил слово полковнику Обобе, и все заулыбались, черпая уверенность в его сдержанном спокойствии, в исходящей от него харизме.

Он поднялся на подиум перед штабным автобусом, освещенный тысячей телевизионных софитов, не говоря про ртутные фонари на алюминиевых столбах, уже расставленных на месте благодаря тому, что все это происходило на автомобильной стоянке. Позади него, огромный и безликий в сгущающихся сумерках, возвышался сам торговый центр, взметнувшийся вверх футов на сто. Комплекс был окружен кольцом машин чрезвычайных служб и полицейских крейсеров, и все они были озарены адским огнем включенных мигалок, так что темнота разрывалась пульсирующими красными и синими огнями. В воздухе на высоте три тысячи футов ровным строем кружила флотилия вертолетов, ревом своих двигателей заглушая пресс-конференцию.

– Как всем вам известно, мы столкнулись здесь с ужасной ситуацией. Я хочу просто повторить слова губернатора и наших друзей из ФБР. Полиция штата Миннесота в моем лице взяла на себя ведущую роль в разрешении проблемы, и мы быстро оцепили торговый центр. Но мы не ковбои, и это не Додж-Сити[20]. Нашим врагом являются даже не столько эти заблуждающиеся люди внутри, сколько само насилие. Мы не собираемся устраивать шоу и демонстрировать, что способны и на еще большее насилие. Насилие означает смерть, а смерть для нас неприемлема. Так что мы воспользуемся альтернативными путями снижения напряженности, надеясь на то, что с течением времени эмоции остынут, и на повестке дня встанет не насилие, а справедливость. Я вам это обещаю.

– Правда, что боевики начали расстреливать заложников?

Проклятье! Каким-то образом одной тележурналистке удалось связаться с кем-то в комплексе, и она рассказала, что, по словам очевидцев, были сделаны пять выстрелов. Мистер Ренфроу как раз разговаривал по телефону с телестудией, резко осуждая выпуск в эфир этой информации, даже если она и соответствовала действительности, так как это могло поставить под угрозу срыва всю операцию.

Но, очевидно, пять выстрелов не могли означать полномасштабный штурм; единственным заключением была казнь заложников, и в этой драме для журналистов было особенно омерзительное очарование. Американские граждане поставлены на колени и убиты выстрелами в затылок в торговом центре в самом сердце Америки в первый день рождественского сезона, на следующий день после Дня благодарения, самого семейного – кое-кто скажет, слишком семейного – праздника в году.

– Я не могу подтвердить или опровергнуть информацию о расстреле заложников, – только и смог сказать Обоба.

Однако его прямо-таки вывела из себя та резкость и враждебность, с какой был брошен ему этот вопрос. К подобному обращению он не привык.

– Но в торговом центре действительно были выстрелы?

Дорожка была очень узкая, но полковник упорно держался ее.

– Я не могу подтвердить или опровергнуть информацию о том, что в торговом центре были выстрелы. Очевидно, имея дело с подобной ситуацией, мы предпочитаем держать все тактические подробности при себе.

– Если боевики начали расстреливать заложников, разве вы не должны пойти на штурм?

– Мы никому ничего не должны, – ответил Обоба. – Трагедия начинается именно тогда, когда мы позволяем себе завязнуть в ситуации «мы должны».

Гм. Нет, ему определенно не нравился этот враждебный тон. Больше того, вдруг он почувствовал, что его тошнит от журналистов. Он обвел взглядом сотню лиц. Где любовь? Куда она пропала? Это начинало его раздражать. Надо будет обсудить все с Ренфроу.

– Я не говорил, что боевики убивают заложников. И я не буду обсуждать здесь наши тактические планы. Разумно предположить, что эти люди следят за всеми нашими публичными заявлениями.

– Кто они?

– Это пока нам неизвестно. Как я сказал, они еще не предприняли попыток связаться с нами и не предъявили никаких требований. Я могу твердо заявить, что мы оцепили торговый центр и никто оттуда не уйдет. В настоящий момент мы изучаем различные варианты действий. Как вы можете догадаться, это очень сложная операция, и мы не собираемся делать поспешные и глупые шаги.