Расколотый мир - Татьяна Гармаш-Роффе

На этот раз Николай Петрович взял их в руки и принялся рассматривать. На листках были текст и какие-то фотографии – наверное, Митя из газеты какой или из журнала копии сделал, решил инвалид.

Если бы Николай Петрович представлял себе, что такое Интернет, то сразу бы понял, что это распечатки с каких-то сайтов. Но он этого не представлял, отчего обозначил листки «копиями».

…Е-е-ешкин кот, а это что еще такое?!

Инвалид надел очки, включил настольную лампу, дополнительно к верхнему освещению. Разложил листочки на столе так, чтобы они попали в круг яркого света.

Ну, точно! Точно они!!!

На одной из фотографий были те самые дети, которые только что покинули с Митькой его квартиру!

Во дела…

За коляской с двойняшками стояли мужчина и женщина. Их родители?

Он бегло пробежал глазами текст ниже… Точно! Их родители!

И вот тут все становилось совсем странным.

Перво-наперво женщина была никакая не мать-одиночка, как наболтал Митька, потому что рядом с ней стоял ее муж. Во-вторых, женщина была постарше Мити лет на десять, а то и побольше. И солидная такая женщина, холеная. Конечно, всяко бывает, может, они и знакомы, но что-то не верилось Коляну, чтоб такая дама доверила своих детей мальчишке!

Хм…

Он перебрал остальные листки. Женщину, как следовало из «копий», звали Александрой Касьяновой, и оказалась она известной журналисткой. На другой фотографии она стояла с бокалом в руке, в вечернем платье, рядом с другими расфуфыренными дамами и мужчинами. Красивая какая… Еще на одной она снова была с мужем, и о нем говорилось, что он частный детектив. И на последней фотке они опять все вчетвером, с детьми, на каком-то пляже. Только дети еще маленькие совсем – смешная такая фотка, они все ноги выставили вперед к объективу, и вышли четыре пары ступней – ее, узкие, женские, потом махонькие детские с раскоряченными пальчиками, а потом мужа ее. Большие такие.

И еще имелась стопка листочков без фоток. Николай Петрович бегло просмотрел их. На одном был адрес офиса детектива, а из других немало можно было почерпнуть разной информации об этой семье…

Он немедленно позвонил Васяну.

День второй.

Офис Алексея Кисанова – Петровка

Ориентировки на детей и похитителя были переданы на все посты ГИБДД еще вчера вечером, равно как на вокзалы и даже в аэропорты. Пока это ничего не дало. Да Алексей и не ждал. В том, что преступник сменил машину, он был практически уверен. Этот гаденыш давно подготовился к операции, искусно втерся в доверие к Александре. Он предусмотрителен, Саша верно сообразила: не случайно он прятал лицо! Теперь у них даже фоторобота приличного нет…

Серега осторожно предложил показать фотографии детей по телевидению. Но Алексей только головой покачал. На что способен похититель, если почувствует себя в ловушке? Как знать, не решит ли он, чтобы не попасться, от детей избавиться?!

Нет, Степан не должен знать, что они подключили милицию! Пусть у него останется иллюзия, что его условия выполнены…

Серега настаивать не стал. Не дай бог, этот киднеппер неврастеник или вообще псих… С такими надо осторожно. Не то настоишь, возьмешь на себя такую ответственность, – а Кис с Сашкой потом пальчики детские по почте получат… Серега по гроб не отмоется от подобной инициативы!..

Он только молча похлопал друга по плечу.

К полудню никаких новостей не поступило. Если не считать новостей, начинавшихся с «не».

В Историко-архивном институте, как Александра и предположила, не оказалось ни одного студента по имени Степан.

Владельцев черного «РАВ-4», используя заданный фильтр поиска (мужчина от восемнадцати до двадцати двух лет), нашли около сотни, но база данных по регистрации транспортных средств не содержала фотографий. В силу чего дело сильно тормозилось: приходилось Серегиным ребятам ездить по паспортным столам в местах прописки владельцев и вручную сверять фотографии с устным описанием и фотороботом… Строго говоря, его пока не нашли, но слово «пока» служило не утешением, а пыткой.

При этом Кис прекрасно понимал, что любой владелец данной модели, любого пола и возраста, мог оказаться сообщником Степана. Или просто приятелем (родственником), который одолжил Степану машину, не догадываясь, с какой целью ее попросили. Обходить лично каждого? По Москве и области числилось почти три тысячи «РАВ-4»… Это на год работы!

Более того, данная модель «Тойоты» прочно стояла в списке лидеров по угону машин. И вряд ли хозяин сумеет рассказать им о воре…

Алексей прикинул: если машина была угнана только под «мероприятие», то высока вероятность, что уже где-то брошена. И даже что сведения о ней уже имеются в милиции!

Он сделал запрос. Но и таких сведений не обнаружилось… Пока.

Собаку, используя намеченные Александрой модификации ее клички, хозяин которой соответствовал бы параметрам поиска, тоже не нашли. Тоже пока.

Но хуже всего то, что похититель до сих пор не позвонил с требованием выкупа.

Кис знал, что вымогатели нередко стараются поиграть на нервах родителей ребенка. Чтобы посговорчивее стали. И потому старался унять беспокойство. Мерзавец этот позвонит, непременно! Но чуть позже. К концу дня, скорей всего.

Или даже завтра…

Только как объяснить это Саше?!

Она слушала его объяснения, но не слышала. Она сказала: «Да, Алеш, я понимаю…» – но она ничего не понимала!

Все, что она понимала, – что у нее похитили детей. Что они в чужих руках, что им плохо без матери, что они плачут и зовут ее. И слова не имели никакого значения. Они были пустыми, слова.

Ей нужны были дети – подле нее.

Весь день Алексей мучительно пытался найти в рассказе Александры хоть какую-нибудь ниточку, зацепочку, которая смогла бы привести к похитителю… Пьющая мать? Но их тысячи в Москве! А сколько из них состоят на учете и сколько неучтенных тихих алкоголичек?

Гиблое дело, ничего тут не найти.

Одна черта Александры, которая ему всегда нравилась, в этом деле сыграла с ними злую шутку: Саша не обладала тем любопытством, в силу которого человека расспрашивают о подробностях повседневного бытия. Ее не интересовала ни жизнь знаменитостей, ни жизнь соседей. Ее увлекали мысли, и она никогда не уставала от обсуждения идей, зато мгновенно выпадала из разговора, если он соскальзывал в обсуждение отметок чужих детей в школе, разводов и свадеб, проблем с начальством на работе и болезни родни. Такого интереса с ее стороны, подробного и внимательного к деталям повседневности, удостаивались немногие и очень близкие люди, к коим Степан, разумеется, не принадлежал. Вот отчего она о нем почти ничего не знала – и вот отчего Кис чувствовал сейчас свое абсолютное бессилие.