Черт-те что и сбоку бантик - Екатерина Вильмонт

– Ой, хочу! Я так люблю с тобой шляться, Женечка! Мама, ты меня отпустишь?

– Ну что с вами делать! Отпущу!

Аська помчалась к бабушке сообщить, что завтра они с Женей будут шляться по Риге.

– Женька, братик, у меня нет слов. Спасибо тебе!

– Он тут надолго?

– Послезавтра утром уедет.

– А ты?

– А я еще через два дня. Ты настоящий друг, Женька!

– Для тебя это новость?

– Нет, но просто в такой ситуации…

– Дети, ужинать! – позвала их Анна Альбертовна.

– Идем! – крикнул Женя. – Как приятно, когда мама зовет «дети, ужинать!» Как в детстве…

– Я поеду тебя провожать! – сказала Наташа.

– Нет, родная, нельзя. Вдруг нас кто-то засечет. Нам пока нельзя.

– Ах да, конспирация… Глеб, а что дальше будет?

– Ни о чем не беспокойся, я сделаю все так, что самое большее через год мы будем вместе уже официально.

– Глеб, но как?

– Неважно. Главное, скажи, ты хочешь быть со мной?

– Да. Зачем спрашивать?

– Тогда доверься мне.

– А скажи… мы будем видеться в Москве?

– Будем. Разве я смогу теперь не видеться с тобой? Знаешь, есть сумасшедшие серфингисты, они жить не могут без высоченных волн, вот так и я уже не смогу без цунами… От тебя требуется только одно.

– Что?

– Не вспыхивать при виде меня, как там у Цветаевой… «Не краснеть удушливой волной».

– Не знаю, смогу ли…

– Наташка, скажи, ты и вправду меня любишь? – вдруг спросил он.

– А что, есть сомнения?

– А за что?

– Понятия не имею. Одно знаю точно – не за твои деньги. Пожалуй, за… ощущение полета. Но я с тобой летаю не как на самолете, а как… на дельтаплане, что ли… Твой вихрь меня подхватывает… Понимаешь?

– Понимаю.

– Знаешь, я… У меня много есть еще что сказать по этому поводу…

– Так скажи!

– О, не все сразу! Я буду делать это постепенно. Вот при следующей встрече скажу еще кое-что… А ты? Ты за что меня любишь?

– Это иррационально! – рассмеялся он. – Я сразу в тебя влюбился, но полюбил в тот момент, когда ты побежала мне навстречу!

В самолете Глеб Витальевич закрыл глаза. До Москвы два часа полета и это последние два часа, в которые можно ничего и никого не опасаясь думать о Наташе. Боже мой, еще несколько дней назад она была чужая, недоступная, да, я уже любил ее, но почти не рассчитывал на ответное чувство. А сейчас… Сейчас на всем свете нет существа ближе и роднее. А я ведь не просто люблю ее, я ее уважаю, она умница, образованная, с чудесным чувством юмора, и вообще, прекрасный человек. Я неплохо разбираюсь в людях и она – та женщина, которая мне действительно нужна. Сегодня же поеду к Людмиле и скажу ей все… Нет, все я ей ни за что не скажу. Но она и сама понимает, что наш брак себя исчерпал. Мы уже два года не спим вместе, а мы ведь еще не старые. Вполне возможно, что у нее есть любовник… Ну и на здоровье! Ленька весь в своей музыке…

Он сам не заметил, как уснул и проснулся уже когда самолет приземлился.

Он взял такси и позвонил своему заместителю.

– Митя, как дела?

– Да все более или менее. Как съездили?

– Нормально. Я нужен сегодня?

– Да. Тут проблемы со шведскими партнерами.

– Хорошо. Еду!

Он сразу погрузился в дела. Тут было уже не до любовных томлений.

И вдруг позвонила жена. Она старалась не звонить ему в рабочее время без весомых причин, знала, что он этого терпеть не может.

– Глеб, случилось нечто ужасное!

У него упало сердце.

– Что, Люда? Что?

– Умер Викентий Борисович!

– Ох ты господи!

Викентий Борисович был любимым педагогом сына в ЦМШ.

– Леня просто в истерике. Говорит, что это конец его музыкальной карьеры… Короче, Глеб, приезжай, поговори с ним.

– Люда, скажи ему, что он поедет в Джульярдскую школу. Я это устрою! Я не дам пропасть его таланту!

– Глеб, но как?

– Не волнуйся, я все устрою! И я сегодня приеду непременно! А сейчас прости, я занят.

– Да-да, только приезжай!

О господи, сама судьба за меня! Теперь Леньке прямая дорога в Джульярдскую школу, и Люда, разумеется, поедет с ним, тут и двух мнений быть не может. И я пока не стану говорить о разводе. Я отвезу их в Нью-Йорк, сниму там квартиру, все устрою. А через месяца два, когда они обживутся, скажу Люде, что развожусь… думаю, ей только легче будет. Она когда-то мечтала жить в Америке, вот пусть и живет себе на здоровье. А я… я женюсь на своей Наташке… Много у меня за жизнь было женщин, но лучше не было. Она как будто создана специально для меня, она мне под стать и в духовном плане, и в физическом. Это моя женщина, и я ни за что ее не упущу! Но нельзя сейчас об этом думать, крышу опять сносит… Как вспомню ее… Свят, свят, свят!

Наташа с ужасом думала о возвращении домой. Артур сказал, что непременно встретит ее на вокзале. И это вполне естественно. Но как сделать так, чтобы он не заметил, в каком я состоянии? А ведь ночью он скорее всего захочет переспать со мной. А я не могу. Но чего заранее пугаться? Наша страсть давно остыла и вполне возможно он тут не терял времени даром. И на здоровье! А я люблю Глеба… Господи, два дня перевернули жизнь вверх тормашками. Ладно, как будет, так и будет. А у меня завтра съемки, надо как следует подготовиться, взять себя в руки, а Глеб обещал, что я могу пока жить спокойно. Легко сказать… Он все время мне мерещится. И я теперь буду сходить с ума в ожидании его звонков. И как мы теперь увидимся в Москве? А вдруг в Москве мы посмотрим друг на друга другими глазами и окажется, что все не совсем так, как казалось там, на взморье? Ну, это было бы прекрасно, только я-то себя знаю… со мной ничего подобного еще не было… Я изменила мужу, первый раз изменила, но с таким наслаждением… И никакого чувства вины. Ни малейшего! Мне казалось, что я опытная взрослая женщина, да ерунда, до Глеба я вообще не была женщиной…

Поезд дернулся и остановился. Приехали! Наташа взяла свою сумку и вышла в коридор. Народу в вагоне было немного, она быстро вышла в тамбур и тут же увидела мужа. Он помог ей выйти, забрал сумку, поцеловал.

– Как доехала, лапка?

– Нормально, я была одна в купе. Но все равно ненавижу поезд.

– Как там Аська? Не капризничала?

– Нет, что ты. Туда приезжал Женька, возил ее в Ригу, всячески ублажал, она в восторге.

– А ты превосходно выглядишь! Такая красивая… Здорово же тебя твой Кузьмин заездил.