Семь братьев для Белоснежки - Екатерина Слави

Твердо сказав себе, что так и сделает, Алена почувствовала, что ей стало легче. Слезы понемногу отступали. К тому же, чем дальше она углублялась в лес, тем сильнее ощущала, как он влияет на нее. Слушая в тишине звуки, которые рождали ее шаги, Алена как будто поддавалась неподвижности леса, его незыблемому спокойствию, царственному равнодушию. В какой-то момент у нее возникло странное чувство. Лес как будто говорил ей: «Твои обиды и слезы здесь не имеют смысла. Оставь их, это лишняя ноша».

Алена и впрямь почувствовала, как будто груз обиды, давивший на ее плечи, ослаб. Только что бушевавшая внутри буря улеглась.

«И что мне делать? — думала она на ходу, смиряясь с тем, что трава и ветки кустарников продолжают царапать ее ноги, а в босоножки то и дело попадают колючие стебельки. — Как я вернусь? Ненавижу эту женщину, злюсь на папу и не хочу видеть, как он злится на меня, потому что это невыносимо. И пойти не к кому, хотя бы на ночь. Если бы я сейчас была в Дарильске — переночевала бы у Димки, он бы слова не сказал. А здесь… Ни одного друга или просто хорошего знакомого, ни в селе рядом, ни в Гнежине. Впрочем, ни туда, ни туда все равно пешком не дойдешь — ноги отвалятся. Ненавижу это место. Здесь все чужое. Не прощу папе, что он меня сюда привез, а потом взял и отвернулся от меня. И теперь я совсем одна. Потому что больше у меня никого в этом мире нет».

Внезапно ей стало себя жалко — почти до слез. Но плакать настроения больше не было, и жалость к себе не находила выхода. Да и лес продолжал ощутимо внушать, что в слезах нет смысла. Интересно, насколько древний этот лес? Деревья вон какие огромные. А многие из них очень старые — корни торчат над землей скопищем извивающихся змей. Хотя были здесь и молодые деревья — этот лес, как и любой другой, постоянно обновлялся.

Где-то в кронах раздалось шуршание. Алена вскинула голову, но ничего не увидела — то ли птица, то ли мелкий зверек. Может, здесь белки водятся? Шорох в ветвях раздался снова, и именно в этот момент Алена вдруг вспомнила свою послеобеденную прогулку, когда в зарослях кустов ей померещилась пара красных глаз.

Из-за того, что она подумала об этом, стало тревожно. Алена остановилась и осмотрелась вокруг.

А действительно ли ей в тот момент показалось?

Внимательно вглядываясь в просветы между деревьями то там, то там, Алена мысленно проклинала Альму и их с Аленкиным папой встречу. За семнадцать лет своей жизни Алена ни разу не ссорилась со своим отцом. Но даже если бы это случилось, и после ссоры ей захотелось побыть одной, она побежала бы к лучшему другу Димке, или в парк недалеко от дома, или на крайний случай просто бродила бы по городу, пока не улеглись эмоции. Однако в этом богом забытом месте больше некуда было идти — только в лес. А здесь… Осознав, что лес утопает в густых, цвета горчичного меда, сумерках, Алена ясно ощутила…

Здесь страшно.

«Кажется, пора идти обратно», — подумала Алена.

Ей по-прежнему не хотелось возвращаться. Она представляла себе, как увидит папу или Альму, и внутри все скручивалось в узел. Но потеряться в лесу она тоже не горела желанием.

«Ничего, — уговаривала себя мысленно Алена, — незаметно проберусь в дом, закроюсь у себя в комнате и не буду выходить, пока не решу. Надо возвращаться, пока я еще не слишком далеко ушла в лес и не заблудилась».

И стоило ей только так подумать, как Алена внезапно осознала одну вещь…

«С какой стороны я пришла?»

Все деревья вокруг были похожи, тропы не было — вообще никаких ориентиров. Стоило ей только один раз остановиться и оглядеться, как она тотчас потеряла направление.

«Этого только не хватало, — озираясь, подумала девушка; внутри заелозило беспокойство. — Как же мне теперь понять, куда идти? В какой стороне этот чертов дом?..»

В кронах снова раздался шорох — в этот раз громкий и резкий, а следом две мелкие пичужки выпорхнули из ветвей.

«Как будто их кто-то спугнул», — промелькнуло в мыслях Алены, и тотчас по спине пробежал холодок.

Как будто их кто-то спугнул?

Шорох повторился. В этот раз низко — где-то за деревьями кто-то потревожил ветви кустарников и сухую листву, которой была укрыта земля. Это были те же звуки — в точности, как сегодня после обеда.

Кто-то двигался сквозь лес в ее сторону.

Алена задержала дыхание. Невольно прислушалась. Совсем не похоже на звуки человеческих шагов — те тяжелее, и можно различить каждый шаг. Эти же звуки были тише, мягче и словно смазывались, сливались друг с другом.

Девушка вглядывалась в просветы между деревьями, которые стремительно наливались темнотой, окрашиваясь в цвета заката. Вдруг она увидела, как дернулась ветка кустарника, и оттуда, из зарослей, прямо на Алену глянули красные глаза.

Страх навалился на нее черной волной в тот же миг, и, ничего не соображая, Алена бросилась бежать. Она не знала, куда бежит: возвращается ли к дому или углубляется все дальше в лес — но в этот раз была точно уверена в одном.

Эти глаза ей не померещились! Она видела их на самом деле!

Бежать в босоножках было неудобно, но Алена не обращала на это внимания — она не сомневалась, что красноглазое существо дышит ей в спину. Шум листвы, хлесткие удары веток, шорох сухой травы под ногами — казалось, весь лес наполнился этими звуками.

Когда земля внезапно ушла вниз, Алена из-за страха не сразу поняла, что под ногами обрыв. Несмотря на запоздалые усилия, ей не удалось удержать равновесие, ноги подкосились, и Алена, больно ударяясь всем телом, кубарем полетела вниз по крутому склону.

Когда падение остановилось, Алена едва дышала. Боль отдавалась во всем теле, но девушка через силу перевернулась на спину.

Она лежала на дне оврага — это Алена могла сказать точно. Перед глазами все плыло. Стволы деревьев, густые кроны, заглядывающее в прорехи крон темнеющее небо — все казалось смазанным, нечетким, как будто кто-то разлил воду на акварельный рисунок.

Алена уловила краем глаза движение, и, насколько позволяло ей пульсирующее болью тело, повернула голову вбок. Там, на вершине склона, на том самом месте, откуда она только что упала, стоял зверь и смотрел прямо на нее.

Белый волк. С красными глазами.

Перед тем, как потерять сознание, Алена успела подумать:

«Я так и знала, что попала в плохую сказку».

* * *

Сознание возвращалось медленно — Алена как будто поднималась со дня глубокого темного моря, пока наконец не замаячил вверху свет. Когда она открыла глаза, на нее смотрела луна. Полная луна на черном небе в рваной прорехе древесных крон. Сияющее серебристое око необъятного великана.

Постепенно, по мере того, как девушка приходила в себя, она осознавала очень важные вещи. Первое: сейчас ночь. Второе: она, Алена, до сих пор в лесу. Третье: она жива.

Память услужливо воскресила в сознании картину: белый волк на вершине склона; его алые глаза смотрят вниз — прямо на нее.