Границы выбора - Семён Неизвестный

– По Филину есть свежая информация? – Спросил Богомолов.

– Мои люди работают по его связям. Скорее всего, он планирует свалить за бугор.

– С таким количеством денежных знаков наличными купюрами на кармане, перейти границу легальным путём очень сложно.

– Взяли под контроль возможные варианты.

– Что в том портфеле, который вы нашли у Бегемота?

– Документы. В одной отдельной папке архив бухгалтерских отчётов, в другой оригиналы банковских проводок, платёжных поручений, какие-то не подписанные контракты и тому подобное.

– Найди хозяина этого портфеля. Возможно, это тебе пригодится.

– Я уже направил своих людей по следам владельцев автомобилей, угнанных за последнее время, и попавших в автосервис к Бегемоту. У Бегемота я нашёл тетрадь, в которой он вёл учёт этих машин. Возможно, что портфель с этими документами, находился в одной из них. Также, мои люди трясут, известных в городе угонщиков.

– Кто такой, арестованный по подозрению в убийствах Бегемота и племянника мэра?

– Конторский работник. Улики против него железные, думаю, что ему теперь не выкрутиться, хотя он и не при делах. Мой человек в изоляторе его прощупал, а он редко ошибается.

– Филин, что в сговоре со следаком?

– Не думаю. Скорее всего, Филин действовал сам по себе. А следак с этим делом или особо не заморачивается, или положил глаз на наше бабло.

– Думаешь, что он держит Филина на повадке?

– А почему бы и нет?

– Интересно, Филин догадывается об этом?

– У Филина чуйка дикого зверя.

– Установи наблюдение за следаком.

– Уже пасём.

– Шустро действуешь.

– Зашустришь, при таких делишках. Крысу среди своих людей трудно сразу разглядеть. Как правило, узнаёшь про неё только тогда, когда она уже сделает своё грязное дело.

– Не могу с тобой не согласиться. – В это время к Богомолову подошёл охранник и, наклонившись к нему, что-то тихо сказал. Богомолов в ответ кивнул головой.

– Мне пора, – Монах встал из-за столика и вместе с охранником покинул террасу.

Богомолов когда-то, в далёкой юности, увлекался поэзией, знал наизусть фрагменты из произведений Пушкина, Лермонтова, Блока, Есенина, мечтал поступить в художественную академию, но не любил вспоминать об этих днях, потому что именно тогда, он получил тяжёлую психическую травму, которая круто изменила его жизнь. Его младшую, двенадцатилетнюю сестричку, которую он очень любил, изнасиловал пьяный деревенский мужик. Богомолову тогда было шестнадцать лет. В тот день, с утра, он ходил на речку проверить сеть. Ему повезло, он вытащил из неё двух огромных судаков и, довольный, поспешил домой. Дома он застал сестричку, лежащей на кровати. Платье на ней было разорвано, а лицо в синяках. Он сразу обо всём догадался и произнёс только одно слово, – кто? – Сестричка, еле шевеля распухшими губами, тихо сказала, – Николай, сосед. – Не помня себя, он выскочил из дома. Потом, он даже не мог вспомнить, как вилы оказались у него в руках. Соседа Николая он встретил, выходящим из магазина, с бутылкой водки в руках. Увидев Богомолова, он закричал, – ты чего, малец?! – Богомолов, ни секунды, не раздумывая, воткнул ему вилы в грудь, прилепив его к деревянной двери магазина. Он не видел, как мёртвое тело насильника упало на крыльцо, оставив кровавые полосы на досках двери, потому что побежал домой. Дожидаясь суда в следственном изоляторе, Богомолов узнал от бабушки о том, что насильник заразил сестричку гонореей.

В то время, суды не выносили оправдательных приговоров, а присяжные заседатели не принимали участия в разбирательстве уголовных дел. После суда все добрые чувства в душе у него выгорели дотла. Он обозлился на мир, на людей и, с тех пор, одним из занятий в его жизни, стала месть. В свои неполных восемнадцать лет он оказался на зоне. До этого был следственный изолятор и крытая тюрьма. В одном из писем от бабушки он узнал о том, что дальнейшей судьбой сестрички занялся настоятель мужского монастыря, игумен Павел. Богомолов был знаком с ним, поэтому на душе у него стало спокойнее.

На зоне он стал работать в цехе, в котором заключённые занимались ремонтом трелёвочных тракторов. Начальник цеха определил его подсобным рабочим в кузницу. Богомолов вырос в сельской местности и к труду был приучен с малых лет, поэтому от работы не отлынивал. Через некоторое время кузнец, заключённый с восьмилетним стажем отсидки, приметил в нём способности к своему ремеслу и стал делиться с ним опытом, сказав ему однажды, – годика через два из тебя будет толк. Ты, пацан, металл чувствуешь. – В будущем, возможно, из Богомолова и получился хороший кузнец, если бы он своей юной, женственной внешностью не приглянулся заключённому с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Этот заключённый стал преследовать его. Он частенько угощал Богомолова конфетами и пряниками и назойливо склонял к сожительству, а через некоторое время настоял на свидании с ним.

Если насильника сестры Богомолов убил, находясь в состоянии аффекта, то влюблённого в него, зоновского гомосексуалиста он убил, совершенно спокойно, когда пришёл к нему на первое свидание, обняв его левой рукой, а правой, воткнул ему под правое ребро тонкое, длинное лезвие кинжала, который сделал сам. За это убийство, вместо штрафного изолятора, он оказался в зоновской больничке. Его доставили туда жестоко избитым и чуть живым. Когда он через несколько дней встал с больничной койки и самостоятельно пришёл на перевязку, то медбрат заключённый просветил его.

– На зоне порядок строгий. Без ведома смотрящего, даже птичка над нею не пролетит, а ты целого гомика пришил без его, на то одобрения, значит кум теперь неприятностей огребёт совковой лопатой. (Кум – начальник лагеря. Примечание автора)

– Кто такой, этот смотрящий? – Еле шевеля языком, поинтересовался Богомолов.

– Вор в законе, Чурадин, по кличке – Чура.

Из больнички Богомолова выписали через месяц. Через неделю Чурадина нашли утром на койке мёртвым. Из груди у него торчала рукоятка самодельного кинжала. Начальник лагеря, узнав об этом, вскочил с кресла, как ужаленный, и закричал, – немедленно, до моего особого распоряжения, замуровать этого монаха в штрафном изоляторе. – С тех пор к заключённому Богомолову, пристала кличка Монах. За убийство гомосексуалиста и Чурадина суд добавил ему новый срок. Администрация зоны поспешила избавиться от него, чтобы он не портил отличные показатели в воспитательной работе исправительного учреждения.

Малява с информацией о Монахе прибыла на зону, на которую его перевели, одновременно с ним. Смотрящий на зоне Милявский, по кличке Миля, прочитав, сжёг её в пепельнице.

– О чём базар? – Поинтересовался у него один, из присутствующих на сходе, уголовных авторитетов.

– Фраерок молодой к нам прибыл. Монах его погоняло.

– Это тот, что Чуру пришил?

– Похоже, что он. Просьба в маляве. Завалить его надо.