Под солнцем Сиены спел виноград… - Алина Уклеина

– Нет. Ее зовут Габриэлла. Я назвала ее так. Габи собирается на гламурную тусовку со своим бойфрендом. Они будут там танцевать и пить шампанское. Я хочу, чтобы моя девочка была там самой красивой. Посмотрите, какая она красавица! Ей не будет равных на этой пати, правда?

– Мне больше нравится белое. Оно подчеркивает фигуру Габриэллы очень выигрышно.

– Думаете?

– Уверена, – Артемьева легонько коснулась ладонью кудрявых волос девочки.

– Хорошо, – девочка улыбнулась, обнажив свои жемчужные зубки.

В эту самую минуту у Инги защемило в груди: именно сейчас, после долгих лет, она опять поймала себя на мысли, что ей до умопомрачения хочется быть матерью.

Дрожь в ногах сменило стойкое щемящее ощущение в груди. «Еще неизвестно, что лучше», – подумала Инга и решила вернуться на кухню. Справиться с эмоциями ей было крайне тяжело, впечатления накрывали с головой: но дрожание в ногах показалось Инге более легким исходом, чем разрывающееся от мучительного страдания сердце.

– Чем вы дышите в Москве? Как живет столица нашей Родины сегодня? – спросил Плотников, оперевшись локтями сильных рук о стеклянную столешницу кухонного стола.

– Чем она только не живет! Предпринимательскими сделками, благотворительными акциями, премьерными спектаклями, какими-то митингами и другими самыми разными вещами.

Перед ними стоял кофе, только что сваренный и разлитый в чашки гостеприимным хозяином. Аромат наполнял пространство и слегка дурманил рассудок. Мужчина и женщина сидели друг напротив друга так просто, как земляки, что Инге показалось, будто она знала этого человека еще задолго до Италии.

– Надо будет как-нибудь слетать, – произнес Плотников и отпил из своей кофейной чашки. – Я не могу сказать, что я скучаю по России. Меня там ничего не держит. Даже родители. Я вырос и воспитывался в детском доме. Но хотелось бы показать дочери, так сказать, столицу великого государства, историческую родину своего отца. Несу бред сейчас, конечно…

– Ты не говорил раньше об этом, – Инга взглянула на Рому исподлобья.

– О чем?

– О детском доме.

– Ну, скажем так, это не самый яркий факт из моей биографии, – мужчина грустно улыбнулся. – Просто вырвалось нечаянно.

– Знаешь, многие психологи говорят, что человека формирует боль. И чем больше боли в жизни человека, тем более он совершенен, – Инга смотрела на Рому, не отрываясь. Его простое и красивое лицо снова заставило ее ноги дрожать, даже несмотря на то, что она вполне удобно сидела на этом чертовом стуле.

– Я готов поспорить с ними. По-моему, боль только изматывает и разрушает, – Плотников усмехнулся.

Инга не слушала его: она смотрела на руки сидящего напротив мужчины, которые были прикрыты рукавами легкого джемпера тепло-синего цвета. Сильные и красивые кисти рук с длинными, достаточно крупными пальцами и с едва выступающими сине-зелеными венами. Артемьевой всегда казались очень привлекательными мужчины именно с такими руками. И глазами. И подбородком. «А еще у него красивая шея и форма ушных раковин. Плечи широкие. Атлетический торс. А вообще, я молчу…», – думала про себя Инга и загадочно молчала.

– Надо, надо слетать, хотя бы на недельку, – заключил в итоге Плотников и снова поднес чашку к губам. Он пил черный кофе без молока из специальной чашки для эспрессо: эта посудка смотрелась в его ладони просто крошечной крышечкой от тюбика косметического крема или зубной пасты. Кофейная чашка Инги был побольше, так как она пила напиток, разбавленный разогретым отдельно молоком. Она только сейчас обратила на это внимание: рестораторские навыки не покидали радушного хозяина и дома. «Рома даже на своей кухне щепетилен в мелочах, – отметила Артемьева молча. – Я слишком восхищена им, расхваливаю без конца то его руки, то его кофейные чашки! Какая же я дура!»

– Ты не проголодалась еще? – спросил Плотников.

– Нет! Что ты, после твоих угощений я не захочу есть еще лет сто, – Инга улыбнулась.

– Скажешь непременно, как захочешь! Не стесняйся.

– Вкусный кофе.

– Вкусный. Ты зря его разбавляешь молоком. Вкус и терпкость расплываются необратимо.

– Возможно. Но у меня высокое давление, – на секунду замолчав, женщина неожиданно для самой себя выпалила. – А у тебя есть кто-нибудь?

Он понял ее вопрос и незамедлительно ответил:

– Кто-нибудь есть всегда.

– Отсутствием женского внимания ты не страдаешь, я думаю. И любовниц у тебя, как капель в океане, – с необъяснимой, с трудом подавляемой агрессией предположила Артемьева.

– Чуть меньше, – скромно улыбнулся Роман и снова дотронулся до своей чашки. – А у тебя?

– A у меня… А у меня муж.

– А кроме него есть кто-нибудь?

– Кто-нибудь есть всегда, – повторила Артемьева за Плотниковым. Прямо сейчас ей захотелось встать и уйти из этого дома. Она ощущала дикую обиду, вспыхнувшую на ровном месте. Это неприятное чувство было направлено и на Рому, и на саму себя, и на мужа, и на мир в целом. Инга силой заставила себя остаться. Женщина попыталась сменить тему разговора. У нее это получилось, но не слишком гладко.

– У тебя красивые кофейные чашки, – сказала она. – Мне нужно купить такие же. В каком магазине ты их приобрел?

– Я могу сходить с тобой в эту лавку, – поддержал нелепый диалог Плотников. – Там помимо чашек много хороших и полезных вещей.

– Уже поздно. Мне надо ехать, – женщина встала со стула.

– Ты можешь остаться у нас. Дочь спит в детской. В квартире две спальни. Выбирай любую. Я без задних мыслей.

– В другой раз, – пробурчала Инга и направилась в просторный холл. «До свидания, малютка!» – крикнула она в открытую дверь комнаты Лии. «До свидания!» – ответила девочка и поспешила выйти к взрослым.

– Так во сколько мне завтра подъехать к твоему отелю? – как ни в чем не бывало поинтересовался Рома.

– Зачем? – Инга раздражалась все больше и больше.

Он помог надеть ей верхнюю одежду:

– Как зачем? За чашками. Ты же сама сказала, что хочешь съездить в магазин и купить кофейных чашек.

Артемьева заглянула в его глаза с приятной обжигающей искрой и чуть слышно прошептала:

– Давай завтра созвонимся.

– Я сейчас отвезу тебя в отель.

– Спасибо, не надо. Не оставляй дочь одну.

– Лия может поехать с нами.

– Девочка собирает свою компьютерную куклу на вечеринку. Не отрывай ее, – Артемьева улыбнулась малышке, стоящей в дверях детской комнаты. – Я на такси доберусь.

– Ты обиделась на меня?

– Нет. С чего ты взял?

– Не знаю. Мне так показалось, – Плотников облегченно вздохнул. – Я позвоню тебе завтра. Спокойной ночи, Инга!