Уроборос - Елена Горелик

– Наверное, не догадались. – Ноги пришлось сразу сунуть в сапоги – сквознячки по комнате гуляли жестокие. – Вообще-то в доме есть ледник.

– Какой еще ледник?

– Погреб со льдом. Но, как ты понимаешь, это господская привилегия – кушать подмороженные фрукты-овощи… А-а-а-а… – я зевнула, потягиваясь. – Нам с тобой сие не светит.

– Рожей не вышли?

– Вроде того… Ну, приятного аппетита.

И мы заработали челюстями. Пожалуй, самая приятная работа в нашей ситуации.

Убогий завтрак был уничтожен за считаные минуты. Дальше по программе у нас числились уборка и прогулка по площади: до начала урока оставалось не меньше полутора часов, а зимнее солнышко светило так радостно, что грех было сидеть в четырех стенах. Прибравшись, мы оделись потеплее, высунулись во двор… и тут же напоролись на мага, важно отдававшего распоряжения сновавшим вокруг него слугам. Ворота каретного сарая со скрипом распахнулись. Двое парней с тупыми лицами меланхолично расталкивали створки. Третий – пожилой – выводил из конюшни упряжную лошадь.

– А, – маг оживился, увидев наши удивленные физиономии, выглядывавшие из-под поношенных лисьих шапок. – Очень хорошо, Первая, что ты сама спустилась. Передай лодырям: урока сегодня не будет. То-то они обрадуются… Да, на случай, если они обрадуются слишком уж явно, добавь – я предоставил их время в твое полное распоряжение.

– Но они наверняка не станут меня слушать, учитель, – поморщилась я. Педагогика – не мое призвание, а в этом случае вообще настроение испортилось бесповоротно.

– Куда они денутся – хе-хе, – захихикал Ульса. – Мое распоряжение, отданное в этом доме, действует не хуже хорошего заклинания. Пожалуй, урок все-таки будет, но несколько иной… Эй, ты! Запрягай скорее! Меня ждут!

Так. Его ждут. Ему готовят все ту же таратайку, только переставленную на полозья – снега накануне выпало прилично. Когда Ульса поправлял полы своей шикарной шубы, я успела углядеть заткнутый за пояс жезл с навершием из серебра и бледного рубина… Что ж, два с двумя я складывать еще не разучилась. Рейд по ближайшему лесу за иномирянами. И кто там ждет господина учителя, тоже вопрос лишний. Помнится, в прошлый раз поход возглавлял волостной маг Гидемис собственной персоной, а начальники действительно ждать не любят.

– Хорошо, учитель, – я изобразила недобрую усмешечку, показавшую магу, насколько я рада проявленному им доверию. – Сейчас пойду, огорчу мерзавчиков.

В ответ мне достался одобрительный взгляд Ульсы. Подобные «теплые» отношения среди ведьмаков и магов – норма. А таракан Подлянка – второе любимое домашнее животное после пресловутой жабы. Если учитель ждет от меня проявления столь «нежных» чувств по отношению к собратьям по Дару, почему я должна огорчать достойного… мага? Он увидит именно то, что хочет увидеть.

Мерзавчики, кстати, поняли меня правильно. Никакого хождения на головах теперь не предвидится. Уныние, большими буквами написанное на их рожицах, при иных обстоятельствах выглядело бы забавным. Но это – будущие ведьмаки. А негодяи они уже в настоящем. Ульса очень хорошо знает свое дело. Теоретически любой ведьмак, развив свой Дар в достаточной степени, мог бы попытаться подсидеть управского мага и получить золотой медальон. Практически этому самому «любому ведьмаку» понадобились бы поддержка соседей и «большая волосатая лапа» в волости, чтобы провернуть такую операцию. Потому управские маги умело стравливали подвластных им ведьмаков, и начиналось это еще в таких вот школах. Вся метода учебного процесса была заточена на две вещи: на усвоение материала учениками и на недопущение каких-либо дружеских отношений между ними. Если они покидали дом учителя смертельными врагами, маг довольно потирал руки. И раз никаких иных перспектив нет, то и дорожить ровными отношениями с будущими соседями не стоит. Все равно их ждет только грызня за межу, за сведенных лошадок или коровенок или прочая добрососедская нервотрепка, хорошо известная мне по истории нашего Средневековья. Так что загрузила я гаденышей под завязку и выше. Кутис пытался растопырить пальцы веером, заявив, что будет подчиняться только учителю, а не какой-то приблуде. Мне даже вразумлять строптивца не пришлось: его медный ученический медальон вдруг вспыхнул знакомым зеленоватым ореолом, а мальчишка схватился за живот и, вереща, упал на скамью.

– Так-то лучше, – я не подала и виду, что зрелище мне, во-первых, незнакомо, а во-вторых, неприятно. Вот что имел в виду Ульса, говоря о своих распоряжениях в этом доме, оказывается. – Вы, засранцы, будете делать все, что я вам велю, потому что таков приказ учителя. Ясно?.. Вижу, что ясно. Итак, сейчас вы будете повторять запирающее заклинание. У вас на столах ларцы…

Ученички возились с упомянутыми ларцами, а я получила еще несколько свободных минут на размышления. Но подумать мне не дали: в зал, служивший учебным классом, влетела Ирочка. Запыхавшаяся и, насколько я вижу, перепуганная.

– Там… там… пацан повесился! – выпалила она с ходу, тыча пальцем в потолок. – Слуга который! Наверху, там!

Ученики не понимали по-русски, но осознали, что что-то произошло. Выскочили за мной следом. Я мигом взлетела по каменным ступенькам. Проскочила коридор и остановилась у открытой двери комнаты Кутиса.

– Я из кухни шла. – Ирочка бежала следом и поясняла. – Смотрю – дверь настежь. А он… там… висит… Ой!.. – Она остановилась и нервно всхлипнула.

Да. Он там. Висит.

Последний выход для тех, у кого не осталось выхода.

– Как он посмел! – взъярился Кутис. – Он мой!

– Позови слуг, – велела я Фольку – единственному из троицы мерзавчиков, кто проявлял некое подобие уважения ко мне как старшей по возрасту. – Пусть приберут в комнате и приготовят все для погребения… А с тобой, сучонок, – это уже Кутису, – будет отдельный разговор.

– Он нарушил мой приказ! – Змееныш стиснул кулаки и посмотрел на меня с вызовом. – Его нельзя хоронить! Раб, который нарушил приказ господина, должен висеть на крюке, на площади!

– Ты не приказывал ему не вешаться, – проговорила я, с трудом удерживаясь от желания выкинуть малолетнюю сволочь в ближайшее окно.

– Я запрещаю его хоронить!

– Ты не имеешь права приказывать мне. – Еще чуть-чуть, и тут произойдет убийство. Неужели он этого не понял? Ведьмаки вообще-то люди с хорошо развитым «пяточным чувством», даже такие недоросли. Инстинкт самосохранения должен работать. А здесь явный отказ. – И клянусь своим Даром, если ты вякнешь еще хоть слово об этом, я спущу тебя с лестницы. Барр, ты это тоже слышал. Если твой дружок запамятует, напомни.

Вы должны представлять, с каким чувством я велела соученикам спуститься в зал и продолжила урок. Перед глазами все время возникал образ повесившегося мальчишки, лицо которого было обезображено запущенным, сочащимся сукровицей ожогом. То-то я гадала, с чего это Кутис последние дни был такой веселый и задиристый, а его слуга ходил совсем никакой, с замотанной тряпкой головой… Как там сказал Ульса? «Позорит наше сословие». Кем нужно быть, чтобы опозорить сословие негодяев?