Ни слова о деньгах - Наталия Левитина

– Не хочется думать, что где-то стоят дома, построенные бывшим двоечником. Или продаётся колбаса, изготовленная им же.

– Нет. Паша бурит скважины. И делает это на пять с плюсом.

– Богатенький, наверное?

– Думаю, да.

– Симпатичный?

– Очень!

– Дарья, не зевай! Хватит тебе в девках сидеть.

– Не забывай, я уже сбегала замуж. Наелась до отвала волчьих ягод. А кроме того, Паша женат и у него двое детей: славные близнецы, белобрысые и неутомимые. Вовчик и Макс.

– Женат?! – воскликнула Люся. – Двое детей?! Вот так всегда. Если нормальный мужик, то обязательно занят.

Две подруги находились рядом, но их разделяло огромное пространство. Даша и не догадывалась, что творится сейчас с Люсей, какой кошмар она пережила в ночь с четверга на пятницу. Да, конечно, сегодня подруга выглядела ужасно, она была похожа на мученицу, привязанную к столбу и приготовленную к сожжению. Но этому, считала Дарья, существует два объяснения: первое – Люся ещё не справилась с ангиной, второе – она двое суток проработала медсестрой. А сон в кресле никому не прибавит свежести.

– Люсечка, ты бы отпросилась у Льва Дмитриевича и ехала домой. У тебя вид – краше в гроб кладут.

Услышав про гроб, Люся содрогнулась. Как близка она была к тому, чтобы реализовать данную метафору! Совсем недавно она дрожащими пальцами выдавливала таблетки из ячеек…

Люсе вдруг стало страшно, у неё перехватило дыхание: а если бы она решилась на этот шаг? И тогда всё бы закончилось: тупая боль и ощущение, что по тебе проехал асфальтоукладчик, отчаяние от невозможности перемотать плёнку назад и изменить сценарий…

Да, два дня Люся обдумывала эту мысль, но сейчас она вызывала у неё ужас.

Неужели она смогла бы добровольно отказаться от всех будущих радостей? Всё перечеркнуть, выкинуть подаренный тебе вкусный торт, съев всего пару кусочков… Выбрать чёрную космическую бездну вместо ежедневного праздника жизни? Из-за какого-то урода! Из-за того, что именно сейчас невыносимо больно и нет сил терпеть… Но если потерпеть ещё немного, то наступит завтра, а завтра будет уже не так больно… А потом – благодаря огнеупорному Люсиному жизнелюбию – обязательно вернётся способность радоваться каждому мгновению дня, получать удовольствие от простых мелочей, а их много: прикосновение солнечного луча к закрытым векам, хрустящая корочка горячего хлеба, утренняя прохлада, высокое голубое небо, терпкий запах опавшей листвы…

Ангелина Ивановна, вломившись в Люсину квартиру и на двое суток приковав внимание к собственной персоне, невольно сделала благое дело: не позволила Люсе полноценно сосредоточиться на её горе. Новый всплеск эмоций захлестнул девушку. Сначала – возмущение, что любимое гнёздышко захвачено противником, потом – сочувствие к страданиям одинокой бабули…

– Не буду отпрашиваться. Работать хочу, – ответила Люся на предложение подруги. – Я в порядке. И потом, ты должна подробнее рассказать мне о Репникове. Что ты будешь делать? Согласишься с его требованием? Вы будете выплачивать ему эти деньги?

Закончился яркий и солнечный октябрь, с его тёплым и даже знойным, как бразильская танцовщица, «бабьим летом»… В одно мгновение облетела листва, на город навалилась холодная серая осень с бесконечными ледяными дождями и свинцовым небом…

Репников перехватил Дарью, когда она бежала от проходной «Полинэкса» к автобусной остановке, – зябко кутаясь в плащ, стуча зубами от холода.

– Дарья Николаевна, садитесь в машину! – прокричал бизнесмен, опустив правое стекло и перегнувшись через пассажира. Это был Заевский – его друг и невольный участник той аварии. Он тоже был знаком Даше, так как постоянно маячил рядом с Репниковым, давал показания в ГИБДД. В отличие от рыхлого, амёбистого приятеля, Заевский выглядел гораздо симпатичнее – обаятельный молодой мужик, крепкий, поджарый. Но Даша предпочла бы никогда не встречаться ни с тем, ни с другим…

Вместо белой «ауди», похожей на радостную невесту, Репников теперь управлял строгим серым «лексусом». Бизнесмен явно не испытывал нехватки транспортных средств – расколотив в ДТП одну машину, он тут же пересел на другую, и не менее дорогую.

А Андрею, когда он выйдет из больницы, ездить будет не на чем, зло подумала Даша, ощущая внезапный прилив классовой ненависти. Если оглянуться, увидишь сверкающие тёмным стеклом бизнес-центры, парковки, заставленные «хаммерами» и «кадиллаками», супермаркеты, набитые экзотическими деликатесами… А рядом параллельный мир – унылая беспросветная бедность, серые от усталости лица, копеечные доходы…

– Дарья Николаевна! – ещё раз крикнул Репников. – Садитесь!

– Не хочу, – ответила она.

Бизнесмен остановил машину и вылез наружу. Заевский десантировался следом. Мужчины перекочевали из автомобиля на тротуарную дорожку, где остановилась Дарья. Им пришлось преодолеть узкий мокрый газон, заполненный маслянистым чернозёмом. Причём Заевский, поджарый и спортивный, перепорхнул легко, как птичка, а Репников грузно шмякнулся, словно мешок, набитый опилками, и тут же сипло задышал.

– Я не дождался от вас конкретного ответа и подаю в суд, – объявил он. Впрочем, произнёс это не агрессивно, а даже как бы и с сочувствием, словно извиняясь.

Заевский стоял рядом, сунув руки в карманы короткого модного пальто, и с заметным интересом рассматривал Дарью, как будто видел впервые.

Та пожала плечами. Возразить ей было нечего.

– Значит, будем судиться? – уточнил Репников. Он, наверное, не терял надежды, что сейчас Даша откроет сумочку и достанет оттуда плотный кирпичик купюр – ровно пятьсот восемьдесят тысяч рублей – и вручит ему. – Вы отказываетесь возвращать деньги?

– У меня их нет.

– Раздобудьте как-нибудь… Ну, я не знаю… Возьмите кредит в банке!

– Я уже взяла, – кивнула Даша. – Чтобы оплатить лечение брата. А больше мне и не дадут. До свидания!

Сказав это, она развернулась и стремительно двинулась прочь. Мужчины остались стоять на месте, они смотрели Даше вслед, ощупывали взглядами её тонкую, перехваченную поясом талию, рыжую гриву, вздрагивающую в такт энергичному шагу…

– Какая, – покачал головой Заевский, закончив наблюдение. – Штучка!

– Штучка, – согласился Репников. – Но я из неё выбью эти деньги. Пусть она и рыжая, пусть и сверкает глазищами, а никуда не денется, заплатит за братца.

– Такой красотке мог бы и списать должок.

– Ну, если только она… – тут Репников произнёс скабрезность, заставившую его друга заржать, а потом мечтательно закатить глаза. – Или…

Минуты три депутат подробно описывал, что он сделал бы с Дашей.

– Ты, брат, раскатал губу. Не вздумай ей это предлагать! – возмутился Заевский, сражаясь с непроизвольной эрекцией.