Дарт Мол: Взаперти - Джо Шрайбер

К нему, шумно затормозив, спланировало аэротакси, и когда дверца распахнулась, он сразу понял, что салон вовсе не пуст. Внутри его поджидал Хего Дамаск.

— Дарт Сидиус, — поприветствовал его Дамаск, жестом указав на пустое сиденье рядом с собой. — Составишь мне компанию?

Взгляд Палпатина метнулся к кабине такси, но Дамаск успокаивающе кивнул.

— Я перевел следящее оборудование в нерабочее состояние, — сказал муун. — Так что мы можем говорить свободно. Как равные.

— Конечно. — Дарт Сидиус без колебаний уселся рядом с учителем. Его лицо выражало лишь приличествующую случаю степень приятного удивления. — Всегда рад видеть тебя при любых обстоятельствах.

— Да. — Под маской транспиратора Дарт Плэгас попытался изобразить что-то вроде слабой улыбки. — Я знаю, мы собирались встретиться позже, во время нашей обычной прогулки на площади Монументов, но всплыли некоторые обстоятельства, и мне пришлось в последний момент перекраивать свой график. Я подумал, что лучше нам поговорить сейчас. — Он повернулся к Сидиусу и бросил мимолетный взгляд назад, на здание «ЛайМердж». — Я так понимаю, ты связывался с тем забраком?

— На самом деле я просто...

— Я помню — ты упомянул, что отправил его в «Улей-7» на поиски этого неуловимого торговца оружием.

— Айрема Радика. — Сидиус говорил осторожно, стараясь, чтобы голос звучал по возможности буднично, хотя в глубине души он был серьезно озадачен. Дарт Плэгас лишь в самых общих чертах знал об усилиях, которые Дарт Сидиус в настоящее время предпринимал для дестабилизации планет Внешнего Кольца и подготовки галактической гражданской войны. Он редко задавал конкретные вопросы о том, откуда будет браться оружие или как именно Сидиус собирается использовать все это, чтобы способствовать осуществлению их Великого плана.

— А этот Радик, — продолжал Плэгас все тем же не принужденным тоном, глядя в окно на приближающийся проспект Первопроходцев, — по слухам, один из самых могущественных торговцев оружием в Галактике?

— Радик столь же опасен, сколь непредсказуем. — Сидиус осознал, что по шее начинает подниматься тепло и заливает щеки и лоб, чего он вовсе не желал. — Вот почему я послал Мола убить его.

— Понятно.

Сидиус слегка наклонился вперед в попытке поймать взгляд Плэгаса.

— Я собирался оповестить тебя. Моя задача...

— В чем я нисколько не сомневаюсь, так это в твоем умении довести любое начатое дело до конца. — Плэгас положил руку на плечо ученика. — Я должен похвалить тебя за дальновидность и верность нашей конечной цели, Дарт Сидиус. Как ты, возможно, уже догадался, с увеличением интенсивности моих собственных... личных занятий в Тайнике, я считаю целиком и полностью правильным отсутствие у меня необходимости следить за действиями, которые ты предпринимаешь ради достижения нашей общей цели.

— Да, конечно. — Сидиус изучающе смотрел на него. Что именно Плэгас хотел ему сказать? Питает ли муун мрачные подозрения насчет цели, которую преследовал Сидиус, послав Мола в «Улей-7»? Или Плэгас просто прощупывает его, чтобы выяснить подробности?

— Что ж. — Плэгас уже снова откинулся на спинку сиденья с почти неслышным вздохом. — Полагаю, нам пора прощаться.

Аэротакси спланировало к остановке, и Сидиус понял, что они прибыли к Совещательной палате Сената. Дверца кабины распахнулась с легким шипением, но когда Сидиус начал выходить, он почувствовал, что ладонь Плэгаса завладела его запястьем.

— Еще одно, — проговорил ситх все с той же отстраненностью. — Полагаю, тебе следует знать, что твои рассказы об «Улье-7» возбудили мой интерес.

— Даже так? — Сидиус ощутил, как напрягается горло. — Что ты имеешь в виду?

— Я связался со своим поверенным в МБК и попросил направить туда финансового консультанта в рамках ежеквартального аудита — некоего Весто Слифера. Он подчиняется непосредственно мне. — Улыбка Плэгаса под маской являла саму дипломатическую любезность. — Быть может, я в конце концов смогу поспособствовать в поисках этого неуловимого оружейника.

У Сидиуса вновь слегка напряглось горло.

— Такое внимание с твоей стороны чрезвычайно лестно.

— В этом деле мы заодно, — промолвил Плэгас. — Как равные.

Плэгас выпустил руку ученика. Он продолжал смотреть на Сидиуса, когда их разделил опустившийся люк аэротакси, и транспорт вознесся с Сенатской площади ввысь, оставив Сидиуса в одиночестве.

Куча мусора состояла из сгоревших частей дроидов, конденсаторных катушек и перекрученной арматуры, и все это было ужато в идеальный куб. Артаган наделал таких десяток, когда спускался сюда год назад, блуждая по недостроенному крылу технического подуровня № 3, который заключенные прозвали Ночной стороной.

Изначально предназначавшаяся под тюремную мусорную свалку, ныне Ночная сторона представляла собой рукотворную пещеру, в темных глубинах которой стояли неиспользуемые прессы для мусора и станки для резки и измельчения металла. В воздухе постоянно висела вонь углеродного композита и различных ферросплавов. Заключенные наведывались сюда время от времени — с тех пор, как поползли слухи, что кто-то будто бы нашел в куче смердящих отбросов энергощитовой дезинтегратор «Барагвин». История эта была, вероятно, враньем, но все равно привлекала сюда арестантов.

Но сегодня Артаган Труакс привел сюда сына по другой причине.

— Очень хорошо. — Артаган взглянул на блок из мусора и снова повернулся к Эогану. — А теперь вот этот.

— Этот? — Мальчишка искоса взглянул на него. — Это слишком много! У меня и так уже руки горят после тех неработающих лифтов!

— Оправдания тебя не спасут. — Артаган сурово взглянул на сына. — Ты хочешь выжить здесь или нет?

Эоган кивнул и закрыл глаза. Он был обнажен до пояса, кожа бледная и почти лишена волос. Последние несколько часов он гонялся за тюремными крысами по подвесным балкам, нападал на них со связанными за спиной руками. Эти большие отвратительные существа очень быстро бегали, и охота на них требовала решительности и абсолютной концентрации.

После этого он отрабатывал удары руками и ногами, подножки, уклонения, обводки — Артаган учил сына различным удержаниям, захватам и атакам, которые однажды помогут тому переломить ход поединка.

Здесь, в «Улье-7», не существовало правил, не было такого понятия, как сострадание, никто не просил и не давал пощады. После утренней тренировки капельки пота поблескивали на верхней губе и на лбу Эогана, а его рыжевато-каштановые волосы слиплись прядями.

— Сейчас?

— Когда будешь готов.

Склонившись, Эоган откинул назад голову и взялся за импровизированную перекладину, которую его отец прикрепил к нагруженному им поддону. Артаган подождал, пока сын проверит, хорошо ли сбалансирована мусорная «гиря», подмечая, как он все сильнее напрягается в преддверии рывка.