Исповедь подружки невесты - Дженнифер Рэй

Он сладострастно застонал и принялся ласкать ее груди. И снова по всему телу Оливии пробежала дрожь. Соски затвердели еще сильнее. Эдвард принялся стягивать с нее черные кружевные трусики. Потом стал ласкать лобок. Эти ласки сводили Оливию с ума. Он опустился на колени и опять взял в рот ее сосок. Она выгнулась, его палец проник внутрь ее. Потом он поднялся с колен и опять поцеловал ее в губы.

– La mia bella[3]. – Его нежный, сексуальный голос действовал почти так же сильно, как его ласки. – Вы сводите меня с ума, Оливия.

Он тоже сводил ее с ума. Она запрокинула голову. Его пальцы доставляли ей невероятное наслаждение. Казалось, по ее телу проходят электрические разряды. Они, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза.

– Вы такая красивая!

Оливия чувствовала себя красивой, сексуальной и желанной. Этот сексапильный мужчина восхищался ее телом, целовал и ласкал ее груди, доставлял наслаждение пальцами.

Конечно же она некрасивая, а все, что сейчас происходит, не более чем иллюзия. Собрав силы, она оттолкнула его. Он приблизился к ней, но она опять его оттолкнула. Он невольно отступил на шаг назад.

– Интересно, какой вы в постели, если даже ваши поцелуи сводят меня с ума?

– Хотите, чтобы я вам это показал?

– Нет. Нет. Не беспокойтесь, мне ничего не нужно. Со мной все в порядке.

С этими словами она опять оттолкнула его, вложив в это движение всю горечь разочарования последних суток, а возможно, и всей жизни.

Она обманула его, когда сказала, что с ней все в порядке. На самом деле ей было очень плохо. Не надо было просить целовать ее. Оливия думала, что получит невероятное наслаждение, как когда они целовались под дождем. Но он превзошел все ее ожидания. Его глубокий, сексуальный голос, запах, полные нежности итальянские фразы. Все это было опасно и могло привести к самым печальным последствиям для обоих.

Ее тело еще хранило тепло его рук и мягких губ. Внезапно ей стало холодно. Оливия вспомнила, что раздета, натянула платье и рывком застегнула молнию.

Он с сожалением смотрел, как она одевается, как меняется выражение ее лица, потом, тяжело вздохнув, отвернулся. Пригладил растрепавшиеся волосы, поправил воротник рубашки. Оливия украдкой наблюдала за ним.

Эдвард покачал головой и опять провел рукой по волосам. Подошел к противоположному окну оранжереи, провел пальцем по стеклу и задумчиво уставился вдаль.

– Эдвард…

Она понимала, что должна что-то сказать или сделать, но не знала, что именно. Сердце то замирало, то начинало бешено биться. Теперь она понимала, какую страшную ошибку совершила, и очень жалела об этом. И он, видно, тоже.

– Простите меня.

– Почему вы опять просите у меня прощения? – Он с удивлением поглядел на нее. На глаза Оливии навернулись слезы.

– Не понимаю, что на меня нашло, Эдвард. Но вы не должны на меня сердиться. Ведь на какой-то момент вы тоже перестали себя контролировать. Я почувствовала это, когда вы меня целовали. – Она была разочарована в Эдварде и в себе самой. Она надеялась, что он полюбит ее, несмотря на все ее недостатки. Но этого не произошло.

Он покачал головой и отвернулся к окну:

– Это я должен перед вами извиниться. Мне нужно было вовремя остановиться. Я не должен был вас целовать. Ведь я прекрасно понимал, к чему это приведет.

– Но вы не могли отказаться. Ведь вы проиграли мне в карты и должны были выполнить любое мое желание.

Он гневно взглянул на нее и стремительно приблизился. У нее перехватило дыхание. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Эдвард схватил ее руки и сильно сжал:

– Неужели вы думаете, что я поцеловал вас из-за проигрыша? Мне этого захотелось, просто было необходимо.

Некоторое время они смотрели друг на друга. И случилось невероятное. Оливия словно возродилась, почувствовала себя другим человеком, поняла, что он испытывает к ней настоящее желание. Она нужна ему. Быть может, это чувство продлится всего мгновение. Но большего и не нужно. Она запомнит его всю оставшуюся жизнь.

– Значит, я вам нужна? Это правда?

– Когда вы рядом, я делаю то, о чем потом жалею. В вашем присутствии я хочу того, чего никогда не смогу получить.

Значит, он все еще на нее сердится, жалеет о том, что произошло между ними, не испытывает к ней сексуального влечения.

– Не понимаю, что на меня нашло. Я не должна была этого делать, не ожидала, что все это приведет к…

Некоторое время он задумчиво смотрел на нее. Она тоже решилась поднять на него глаза.

– Вы это сделали для того, чтобы проучить меня, не так ли?

Да, это действительно так. Она хотела заставить его почувствовать ту горечь, разочарование и душевную боль, которые испытала сама, когда он оттолкнул ее. Но как он догадался о ее намерениях?

– Но ведь это всего лишь поцелуй.

Рядом с ним Оливия всегда становилась дерзкой и самоуверенной. Почему? Загадка даже для нее. Возможно, казалось, что и у нее есть шанс на личное счастье и они когда-нибудь соединятся. Но мечтать об этом опасно, мечты никогда не сбудутся. Нужно держаться подальше от Эдварда, а ее неудержимо тянет к нему. Но в действительности он никогда не испытает к ней такого желания, какое она испытывает к нему. А теперь она все окончательно разрушила. Оливия с огромным трудом сдерживала слезы.

– Так вот вы где! – послышался из-за двери голос Банни. Оливия вздрогнула от неожиданности. – Мы искали вас по всему дому.

Оливия отпрянула от Эдварда и нервно поправила подол платья.

– Эд, стол накрыт. Ты идешь?

– Подожди минуту.

Банни, обидевшись, ушла. Оливия не решалась сдвинуться с места. Эдвард повернулся к ней, совершенно опустошенной, словно корабль после сильного шторма. Должно быть, и он выглядел не лучше.

Он понял, почему согласился на поцелуй, хотел проверить ее. Узнать, что она чувствует к нему. И чувствует ли вообще. Теперь он все понял. Ей просто нравилось развлекаться, отношения между мужчиной и женщиной были для нее всего лишь забавной игрой.

– Кстати, я должен выполнять все ваши желания лишь до полуночи. Как только пробьет двенадцать, я свободен.

Ему хотелось поскорее отделаться от нее. Он чувствовал себя обманутым и глупым.

Оливия скрестила руки на груди:

– Забудьте о проигрыше. Вы ничего мне не должны. Это всего лишь глупая игра.

– Нет! – Он произнес это слишком резко, почти грубо, рассердясь на нее за то, что она обманула. На себя – за то, что поверил. Этот поцелуй слишком много для него значил. Еще ни к одной женщине он не испытывал таких чувств, все бы отдал за то, чтобы заняться любовью с ней. Но она его оттолкнула. – Я привык выполнять свои обязательства, потому до двенадцати часов я в вашем распоряжении. Придумайте что-нибудь. Чего вы хотите?