Ровельхейм: Право на жизнь - Анна Ледова

— Я не понимаю, что со мной происходит, Ронард. Я верю тебе, хочу быть с тобой рядом. Но меня будто что-то неволит… Эта Тьма — она не слушается, нашептывает всякое. Будто не она моя магия, а я — ее инструмент…

На следующий день Ронард отправился к ее преподавателю не как первокурсник, а как младший брат императора, потребовав без утайки рассказать все о магии Сойры. Мэтр Сарттас, сам еще недавно выпускник шестого курса, юлить не стал.

— У миссы Сойры Нокта проблемы с контролем. Ее магия не просто темная, это Тьма изначальная. Простите, ваша Светлость, но случай редкий, сам я до этого не сталкивался, — нервно сглотнул он. — Вот, только по дневникам предыдущих мэтров работаю. Со Светом все гораздо проще, а обладание Тьмой — это битва. Либо маг подчинит Тьму, либо Тьма мага.

— Вы же преподаете контроль, вот и научите ее! Ей же плохо!

— Тут все не так просто, ваша Светлость. Простите, верно ли я понимаю, что вы близкие друзья с миссой?

— Больше, — рыкнул Ронард.

— Вот в этом и проблема. Вы — слабость Сойры. Ее уязвимое место. А Тьма Изначальная не терпит слабины. Она заполняет эти чувствительные каналы, извращая переживания, наполняя их собственным смыслом. Так она постепенно подчиняет носителя, лишая того силы воли. А если еще человек изначально мягок и чувствителен…

— Бред! Любовь светлое чувство!

— И самое незащищенное. Тьма в первую очередь извратит именно его, ослабив, растоптав мага. Отказаться от своих слабостей, от чувств — единственный способ подчинить Тьму Изначальную. С холодным сердцем и трезвым умом такой маг достигнет небывалых высот. Все-таки, настоящая Изначальная, а не эти отголоски, что у всех сейчас поголовно…

— А если не откажется?

Мэтр Сарттас замолчал. Вздохнув, продолжил:

— Человек должен повелевать магией, а не она им. Так записано в имперском кодексе магии. За всю историю Империи было двадцать три случая, когда Тьма завладевала человеком. Двадцать два из них казнены или убиты при сопротивлении. Когда Тьма завладевает человеком и множится на его тайные страсти, скрытые дурные склонности, обиды, ненависть, вытащенные на поверхность ею же, — с ним не церемонятся.

Замолчали оба. Мэтр Сарттас осторожно продолжил.

— Вы можете ей помочь. Просто уйдите. Она со временем переживет, но станет только сильнее. Просто это магия Изначальная и не нам бороться с ее законами. Я не могу рассказать всего этого миссе Нокте — ее душевное состояние может только усугубиться. Порой я даже жалею, что не выучился на целителя душ. Но Вы, ваша Светлость, если она действительно дорога Вам…

Бред, бред, бред! Ронард просто ушел, не дослушав. Да что может знать этот молодой преподаватель? Ну да, Тьма и Свет Изначальные ныне редкость, кому знать, как с ними управляться. Ронард сам перелопатит всю библиотеку, найдет дневники темных магов, поймет, что делать. Но отказаться от милой доброй Сойры?

Он окружил Сойру тройной заботой и вниманием, сопровождая ее всюду, не обращая внимания на косые взгляды. Когда она была с ним, ее глаза лучились прежней теплотой. За ночь, проведенную каждый в своей комнате, она охладевала. Все чувства ее обострились, будто вывернувшись наизнанку. Стоило кому из сокурсниц заговорить с Ронардом, как Сойра обрушивала шквал обвинений на обоих. Даже кроха неуверенности в женихе оборачивалась жгучей ревностью. Она пристально начала следить за всем, что делал Ронард, накручивая себя, надумывая разные его грехи. Нежная улыбка давно сошла с ее лица, уступив место постоянно нахмуренным бровям и подозрительному взгляду. Она неустанно стала требовать его внимания, заставляя проводить рядом не только дни, но и ночи. Ронард с болью в сердце отвергал эти безумные приставания, стремясь соблюсти ее невинность, потому что уже понимал — они не будут вместе.

Глаза ее обезумели, почернели раз и навсегда. В очередной неудавшейся попытке совратить его, привязать к себе, Сойра взорвалась ревностью и злостью, и черное пламя тьмы Изначальной вырвалось из нее, сжигая и развоплощая все на своем пути. Сил Ронарда хватило лишь на то, чтобы спеленать ее своей белой магией и отнести в больничный блок.

Утром же Ронард по совету мэтра Сарттаса покинул Академию. Он вернулся через два месяца, к полугодовому экзамену. С Сойрой все это время занимались отдельно, ограничив ту от любых контактов, кроме преподавателей и целителей душ, и это ее спасло от неминуемой участи двадцать четвертого темного мага. Случайно встретившись с ней в коридоре, Ронард замер. Сойра лишь коротко и безразлично ему кивнула. Она проучилась пять полных курсов особняком ото всех и поступила на службу Империи на границе с Самаконой полноценным темным магом. Через пару лет она сочеталась договорным браком с наместником южных земель. Ронард закончил все семь курсов.

— Арна́и Сойра Мюрел, слышали о такой, Эррано?

Студент побледнел и залпом выпил предложенный напиток, закашлявшись. Ну да, кто не слышал о «железной» арнаи Мюрел, холодной и бесстрастной хранительнице юга, темном маге без единой слабости.

— К чему Вы мне все это рассказываете?

— Можете не верить, но меня действительно заботят мои студенты. Если Вам дорога ваша подруга, то сделайте верные выводы. Мы… Вы можете оградить ее от лишних переживаний, дать ей возможность стать очень сильным магом. Но у Тьмы Изначальной своя цена. Не требуйте от Нит-Истр большего, чем она может дать. Даже ваш этот странный дружеский союз с унварткой не принесет ей ничего хо…

— Вы заблуждаетесь! — вскочил Эррано. — Ардина гораздо сильнее, ей не грозит такая судьба. Тьма — это не приговор, у нее еще…

Студент вдруг осекся на полуслове. Видимо, тоже поверил фантазиям Ардины о другой, белой магии. Продолжать разговор не было смысла, все важное сказано. Эррано вернулся в свое общежитие. Ронард допил коньяк и в полной тишине вдруг услышал глумливое:

«Фантастишен идиотен»

«Да уж, сказочный думкопф»

Только Ронард почему-то не был уверен, что обидные слова невидимых духов-поваров предназначались ушедшему Эррано.

От карательной кулинарии фантомных братцев на вторую неделю взвыла вся Академия. Капуста тушеная, капуста квашеная, капуста свежая, гороховое пюре и картошка, картошка, картошка… Зато к ним полагались колбаски самых разных видов и вкусов, что хоть немного примиряло с однообразием гарниров.

«Зер гут натюрлихе ам-ам!» — возмущались недопонятые повара. — «А то привыкли тут: млеко, яйки, прочий зож…»

«Да если бы им тринкен был нихт ферботен, враз оценили бы, под баварское-то…»

Хуже того, унылую еду Йонас и Александер теперь сопровождали громогласными песнями, да так часто повторяясь, что меня ночью разбуди, без запинки оттарабаню «ихъ гинг айнмаль шпацирен» и «хи-иир коммт ди зонне» на незнакомом наречии.

Мне-то, в отличие от многих, хоть сладкое перепадало. Все равно в боках не осядет — не Шентия, так мистрис Вэй постарается. От беспрестанных тренировок поначалу болело все тело, а затем я незаметно для себя втянулась, стало легче. Еще и теорией завалили, так что для других мыслей места не оставалось.